Пилот ракетоносца - Макс Мах

Низкий старт спортсмены заимствовали у кенгуру. Сжимаясь, как пружина, бегун после выстрела или команды стремительно выбрасывает тело вперёд.

1. 15 марта 2531 года, космическая станция "Птицелов"

Перед стыковкой, грузопассажирский транспорт, на котором на станцию "Птицелов" перебрасывали 3-й взвод 6-й роты, прошел мимо легкого крейсера "Наутилус". Кроме Эрика, никто из тридцати двух курсантов не читал Жюля Верна. Они о нем даже не слышали. Поэтому неудивительно, что название корабля заставило их гадать, что бы это могло быть: личное имя, инструмент, — вроде пробойника или пневмосверла, — звезда или планета. Еще это мог быть спутник, астероид или, скажем, гора на любой из трех десятков планет, входящих в состав империи Торбенов. Вариантов много, и не факт, что, на самом деле, "Наутилус" не является "потомственным" именем, переходящим от корабля к кораблю не одну сотню лет. Такое случается довольно часто, но о такой возможности подумал только Эрик, потому что читал книгу про капитана Немо и его подводный корабль. Он даже помнил сноску, в которой разъяснялось, что наутилус — это головоногий моллюск. Другое дело, что Эрик не знал, сохранились ли еще где-нибудь на Старой Земле эти существа, и, если все-таки сохранились, как они должны выглядеть.

В любом случае, он — по обычной своей привычке — не стал принимать участие в разговоре. Сидел молча, смотрел, как по экрану внешнего обзора проплывают хищные очертания ударного крейсера, заточенного, как он помнил из курса "Боевой состав флота", на "взлом" планетарной обороны, и думал о том, какому умнику пришло в голову назвать современный боевой корабль именем, которое практически ни у кого не вызывает никаких ассоциаций.

— А ты, Счастливчик, чего молчишь?

Счастливчиком Эрика назвал инспектор учебных заведений округа при переводе в училище пилотов. Назвал с иронией, подразумевающей законченного неудачника. Вьюн истории этой не знает и не может знать, — слышал что-то краем уха и все, — но вот прикапываться к Эрику это ему совершенно не мешает. Штефан Бирн, как и большинство других курсантов, вырос в семье, — а семьи на Иль-де-Франс обычно большие, — знает своих родителей, имеет множество братьев и кузенов. Кроме того он попал в училище по реестровому набору рекрутов из колонии Новая Швабия — одной из пяти основных колоний континента Промисленд[1], — и это делает его здесь, да и везде на планете, "своим". А Эрик, мало того, что штрафник, он везде, — на планете, на континенте и в училище — чужак, да еще и безродный сирота ко всему. Глумиться над такими, как он, легко и просто. Никто за него не вступится, потому что некому.

— Молчу, потому что сказать нечего, — ответил на подначку Эрик. — Извини.

Сказал спокойно, без агрессии. Равнодушным тоном "снулой рыбы", так как по опыту знал, что это лучший способ отделаться от Штефа и его подпевал, и снова оказался прав. Вьюн смерил его презрительным взглядом — типа "ну что с тебя взять, с калечного", — и вернулся к обсуждению названия крейсера, который он, к слову, опознал, не как ударный, а как сторожевой. Судя по тому, что никто ему не возразил, большинство курсантов думали точно также, — люди и вообще, по большей части, не любопытны и ленивы, — а те, кто знал правильный ответ, просто не захотели связываться, и Эрик их хорошо понимал. Бирн, как и большинство неумных задавал, критику не любит и никому никогда ничего не забывает. При этом парень он крупный, — крупнее даже Эрика, — да и дерется хорошо. Во всяком случае, лучше многих. Так что связываться с ним себе дороже.

Впрочем, у Эрика мотив "не связываться" совсем другой. Если бы он захотел, то избил бы Вьюна до полусмерти, — и его, и его шавок, — но наученный горьким опытом делать этого не станет. Училище пилотов москитного флота не Смоляной городок, здесь калечить противника, тем более, убивать — нельзя. Мигом вышвырнут на свалку или запишут в "черный десант". И то, и другое означает конец, причем, конец быстрый и печальный.

"Ладно, — решил Эрик, стараясь на всякий случай держать Вьюна в поле зрения, — терпеть осталось недолго: всего полтора года. Сущие пустяки! Я выдержу, я смогу…"

Он уже совершил однажды ошибку, замахнувшись не на того, на кого следует, и вот результат: вместо третьего курса звездной академии шестой курс в училище пилотов "москитных сил". И добро бы, речь шла о настоящих москитниках — истребителях планетарных сил обороны или "палубных" истребителях тяжелых кораблей. С гораздо большей вероятностью всех их распределят на нижние палубы крейсеров и "носителей" или на такие вот орбитальные крепости, как "Птицелов", один из сегментов которого возник сейчас на обзорном экране. Кто-то же должен "рулить" на шаттлах, ремонтниках и прочей невооруженной мелюзге. Печально, разумеется, но Эрик умел принимать мир таким, каков он есть: лучше таскать почту и вывозить корабельный мусор, чем идти в первой волне десанта или "дрочить" на каторжных работах. Какой-никакой, а пилот и зауряд-офицер. Возможно даже гардемарин[2]. И потолок совсем неплохой: если повезет, в отставку выйдет мичманом, а то и лейтенантом. Это уж как сложится. Во всяком случае, на нижних палубах будет ходить "гоголем", поплевывая на работяг через плечо, да и офицеры обычно относятся к пилотам нижнего звена вполне лояльно. Надо только знать свое место и не высовываться. Во всяком случае, до тех пор, пока не представится случай переиграть судьбу.

Если честно, Эрик редко предавался такого рода размышлениям. Ему не надо было себя ни в чем убеждать. Не склонный к пессимизму и унынию, он являлся человеком дела и всегда был "сам по себе" и "себе на уме". Таким его сделала жизнь. Скрытным, осторожным и предельно внимательным. Он не станет лезть на рожон, и предаваться иллюзиям не будет тоже. Главное — выжить и не упустить случай. Возможности, как не раз убеждался Эрик, обычно открываются вдруг, и использовать их надо сразу. Если упустил свой шанс — вини только себя, потому что положиться тебе не на кого. Один раз он отступил от этого правила, понадеявшись на справедливость одних и благородство других, и ничего хорошего из этого не вышло. А ведь, если бы не расслаблялся, перспективы у него сейчас могли быть совершенно другие…

* * *

Вообще, если разобраться, Эрик невероятно везучий человек. Не зря его позже прозвали Счастливчиком. Первый раз ему повезло, когда самодельный нож какого-то мелкого негодяя из стаи Рыжих псов распорол Эрику кожу и тощую плоть, но застрял в ребрах. Не дошел, в общем, ни до сердца, ни до легкого. То есть, наверное, Эрику везло и раньше. Все-таки дожить в Смоляном городке до шестилетнего возраста, не имея при этом семьи и не являясь членом стаи, задача, как говорят математики, "отнюдь не тривиальная". Тем не менее, как-то же выжил!