И он устроил непотребство в кабинете ректора — на моей территории! И пусть, строго говоря, вся академия теперь моя территория, в кабинете Эйнара чувство собственности играло особенно остро. Выло просто.

И терпеть это было выше моих некромантских сил.

Но я мужественно терпела.

Только смотрела на наставника отнюдь не так, как подобает почтительной адептке. Правда темного это, похоже, ничуточки не оскорбляло. Даже наоборот, я готова была поклясться, что уголки тонких губ подрагивали, будто вот-вот расплывутся в мальчишеской ухмылке.

Благо, больше вопросов не последовало. От наставника Алвиса, по крайней мере, потому что в кабинет вошел Эйнар, чуть задержавшийся на пороге, чтобы присвистнуть, окинув взглядом раскуроченную дверь.

— Что за бардак? — Повинуясь силе, потокам воздуха и магии, оставляющей за собой красивый искристый след, дверь выправилась, щепки встали на места, сливаясь со створкой, сыто клацнул замок, вновь вставая в пазы. — Адептка Давир, что вы здесь делаете? Вам показан постельный режим.

— Я… — голос прозвучал неожиданно хрипло и осекся, едва выдавив звук.

Смотреть на него было тяжело. Красивого, спокойного, уверенного. Смотреть и не знать, что сделает с ним моя новость.

— Я… — речь снова подвела, и, облизнув пересохшие губы, я просто протянула ему мятый свиток.

Ректор принял его, удивленно приподняв брови, развернул. Я смотрела как золотистый взгляд скользит по строчкам, как буквально ощутимо каменеет его фигура, сжимаются челюсти, и мне мерещится, как наяву, зарождающееся в груди ревущее пламя, способное плавить камни. И ощущала это не только я, оба наставника подобрались, как готовые к атаке хищники. И вроде бы, ничего внешне особенно не изменилось, но я особенно ярко сейчас ощущала нечеловеческую, гигантскую, в чем- то звериную мощь трех существ. Так ярко, что от нее в просторном кабинете стало тесно и трудно дышать, будто они разом обратились, принимая истинную форму и вжимая волей случая оказавшуюся здесь адептку в стену.

— С-спасибо, Терес-са, — у Эйнара даже голос изменился, стал ниже, с свистящешипящими нотками, но после первых произнесенных слов, он все же выправился и продолжил уже привычным тоном. — Возвращайтесь к себе и выполняйте предписания целителя. Адамина, будьте любезны, пришлите ко мне Ивара и Халле и соберите всех наставников в деканате. Тех, кто отсутствует, — вернуть немедленно. Дело чрезвычайно серьезное. Сообщите мне, когда все будут в сборе.

— Что случилось? — Алая сделала шаг к двери, давая понять, что подчиняется приказу, но все еще выжидающе смотрела на ректора.

— Позже. Когда все соберутся.

Драконица недовольно дернула плечом, но вышла, только черная юбка взметнулась крылом.

— Эйнар… — начал, было, наставник Алвис, но ректор протянул ему свиток и все вопросы быстро отпали. И было видно, как мелко подрагивают длинные тонкие пальцы темного, от с трудом контролируемой ярости.

Тяжелый взгляд ректора вдруг уперся в меня, прикинувшуюся невидимкой и нагло проигнорировавшую прямой приказ.

— Тереса, я, кажется, сказал…

— Нет. — Я насупилась и сжала кулаки. — Мне надо знать.

— Знать?

— Что вы будете делать. Я должна помочь.

Я знала, как, должно быть, жалко звучит такое заявление от адептки четвертого витка обучения, которой и двадцати нет, многосотлетнему дракону. Паре десятков многосотлетних драконов. Но я правда должна была. И впиваясь ногтями в кожу почти до крови, закусив губу, я готова была сейчас отстаивать свое право быть здесь, как угодно.

— Тереса…

— Пусть остается.

Прозвучавший со стороны голос черного дракона стал неожиданностью, пожалуй, для нас обоих.

Эйнар сжал челюсти — желваки перекатились — и посмотрел в упор сначала на Алвиса, потом на меня.

— Ну и как это понимать?

Я посмотрела на наставника, тот ответил мне однозначным взглядом — я вступился, привлек внимание, внес свой вклад, а объясняться будь любезна сама.

— Я задал вопрос, — рыкнул Эйнар, не оценив затянувшиеся переглядки.

Я взяла себя в руки и, собрав в кучу ворох разрозненных фактов и мыслей, отозвалась:

— С высокой долей вероятности можно предположить, что это темный маг. Светлые маги так не склонны к материальным фетишам, их отклонения, как правило, лежат в сфере духа и тонких материй, как и трофеи, а стихийники мало подвержены психическим девиациям такого рода, у них другие риски. Это всего лишь мое предположение, но оно имеет неплохой шанс оказаться верным.

Эйнар молча смотрел на меня в упор, и мне было жаль, что приходится это говорить, и делать, и вообще жаль, что приходится это пережить.

Но мое сожаление никак не влияло на то, что все необходимое я скажу. И сделаю.

Я не оглашала вслух свой статус и положение, но это ничего не меняло — я та, кто я есть. И если в произошедшем преступлении подозревается темный маг, то я обязательно должна принимать участие в расследовании. Закон Империи и кодекс темных родов в этом вопросе были единодушны и бескомпромиссны. Подошел бы любой беспристрастный темный, не имеющий прямого отношения к событиям и не связанный с жертвами. И именно поэтому темный дракон не годился — уж кого-кого, а его сложно назвать беспристрастным. Оставалась только я.

И мы оба с ним это понимали.

Просто Эйнар на короткий миг забыл, кто я. И не ждал, что я начну отстаивать темный кодекс.

Я вздохнула, и добавила:

— И, ректор, если вы хотите найти преступника и наказать его сами — у вас есть одиннадцать дней.

— Даже так?

Именно столько времени закон Империи отводил местным властям на самостоятельное решение проблемы, и я имела право удерживать информацию о случившемся не больше этого срока. По истечении одиннадцати дней местные власти в любом случае обязаны доложить Императору обо всем. Это закон. И нарушение этого закона, если правда всплывала наружу, каралось очень жестоко.

Я не стала объяснять дракону очевидное.

Он потер лицо усталым движением и спросил:

— Тереса, вы же не думаете, что как только вы сообщите властям Империи о происшествии, Император тут же отстранит нас всех от расследования, введет в Академии и Империи чрезвычайное положение и сам возьмется за розыски преступника? — тон его, ироничный и едкий, однозначно намекал, что я недалекая, ничего не понимающая девица, возомнившая себя самой умной.

Я выдохнула, успокаиваясь и уговаривая себя не отвечать сарказмом на сарказм. В конце концов, мне эти драконы — просто разумные существа, а ему — сородичи. И потом, я сегодня уже срывалась, а он нет, имеет право. И вообще, он еще хорошо держится.

Я закончила сеанс самовнушения и взяла-таки себя в руки.