Сколько ни пытались сотрудники правоохранительных органов Смоленска и области распутать это странное дело, их усилия словно натыкалось на невидимую стену. Запросили польских коллег. Те по своим каналам проверили весь маршрут колонны, проверили бывшую военную базу, поставщика мяса пана Рыбчинского. У того все оказалось чисто, он сокрушался не меньше других о гибели невинных людей. Искать в Польше было бесполезно, убийство произошло на территории России, поэтому польский след отсекли.

Тщательно проверили фирму «Новиков и К», но и в Москве следствие ничего нового не нашло. Бумаги фирмы «Новиков и К», все банковские счета и операции были в полном порядке, даже придраться не к чему.

Фирма щедро компенсировала родственникам погибших потерю кормильцев, поэтому никто из близких лишнего шума не поднимал. Родственники получили деньги дважды: один раз официально, через банк, а потом к ним приезжал человек из фирмы и привозил деньги в конвертах. Он передавал деньги и сетовал, что государство дерет с коммерсантов непомерные налоги, и, мол, для того, чтобы заплатить потерпевшим тысячу, две тысячи приходится отдавать в бюджет.

– Ничего, – успокаивал он, – держитесь. Мы вас не забудем, через полгода выплату повторим.

Так что даже жены погибших сочли за лучшее сидеть тихо и ждать выплаты. Все понимали: исправить ситуацию уже невозможно, мертвых не воскресишь, а деньги всегда нужны. Надо и детей на ноги ставить, и за пожилыми родителями присматривать.

Через три месяца фирма «Новиков и К» значительно увеличила свои обороты. Полковник, контролировавший поступление натуральных наркотиков из Средней Азии и Афганистана, вошел в долю, став третьим компаньоном фирмы «Новиков и К». Чем ссориться и стреляться, лучше договориться. Теперь и «синтетика», и натуральные наркотики шли через одни руки. Продавцы об этом не догадывались, они продолжали конкурировать между собой, каждый пытался всучить свой товар, заполучить постоянную клиентуру. «Синтетику» начали продавать даже в школьных туалетах.

Машины, исчезнувшие с площадок в Смоленске, в конце концов обнаружились в Ставропольском крае с перебитыми номерами, с новыми документами. Как они там оказались, следствие выяснить не смогло. Покупатели показали, что тягачи им продали кавказцы, а где они их взяли, у кого приобрели? След обрывался в Чечне.

Если дело не раскрыто по свежим следам, то шансов на его раскрытие с каждым днем, с каждой неделей становится все меньше и меньше, а через полгода о нем уже стараются не вспоминать. Оно висит на следователях, но они уже заняты другими проблемами, ищут других людей. О таких делах вспоминают лишь тогда, когда приходится писать отчеты или когда открывают сейф и смахивают пыль с толстых пожелтевших папок. Только случайность может сдвинуть застопорившееся следствие с мертвой точки.

И такая случайность произошла. Утром, после совещания, Потапчук вернулся в кабинет. В приемной его ждал капитан, курировавший связи с Интерполом. Капитан не был частым гостем у Федора Филипповича.

– Рад тебя видеть, – сказал Потапчук и по-штатски похлопал капитана по плечу. – Проходи. Смотрю я на тебя и думаю: наверное, ты горными лыжами увлекаешься? Лицо загорелое, нос скоро облезет.

– Да, только вернулся из польских Татр, в самом деле отдыхал.

Генерал подмигнул капитану:

– Знаю я ваш отдых! Снова в командировке был. Хотя завидую я тебе. Мы не выездные, а ты – куда захотел, туда и поехал.

– Не совсем так, Федор Филиппович.

– Присаживайся, капитан, что стоишь, как на посту у знамени?

Капитан скромно сел в кресло. Потапчук не сводил взгляда с тонкой папки на коленях капитана. «Раз пришел не с пустыми руками, значит, не поболтать, не выведать что-то у него, у генерала, а предложить или сообщить». Но Потапчук был хитер. Он не любил просить: не проси – не будешь обязан. Это железное правило всех спецслужб: сделай так, чтобы информацию тебе отдали добровольно. К насилию прибегай в крайнем случае.

Капитан несколько мгновений мялся. Потапчук позвонил помощнику, заказал чай, хоть знал, капитан пьет кофе. Все любители загранкомандировок давно «подсели» на кофе, виски и дорогие сигареты.

Потапчук выдвинул ящик стола и тут же его задвинул. Вытащил из кармана серебряный портсигар, повертел в руках, положил на стол и пододвинул к капитану:

– Закуривай, Олег, хотя сам я почти не курю. Капитан улыбнулся. Ему хоть и хотелось закурить, но делать это в присутствии генерала да еще курить его сигареты было верхом наглости, такое поведение в спецслужбах не поощрялось.

– Значит, съездил отдохнуть?

– Нет, в командировку, Федор Филиппович, совещание в горах прошло.

– Слыхал, знаю о ваших совещаниях. Весело они у вас там проходят: с лыжами, с баней и прочими радостями жизни.

– Было и это, – не стал лукавить капитан и положил рядом с портсигаром тонкую папочку. – Тут коллеги, Федор Филиппович, показали мне одну бумажку, я сделал копию. Бумажка никчемная, вот, сами взгляните, мне ее задаром отдали, за красивые глаза.

– Посмотрим, – сказал Федор Филиппович, водружая на нос очки.

Бумага была написана на польском языке. Потапчук долго морщился, шевелил губами. Иногда в тексте встречались понятные слова, два слова были подчеркнуты маркером.

– «Семен Семенович» – с трудом прочел латинские буквы генерал ФСБ.

Капитан поднялся и ногтем подчеркнул еще одно слово.

– Рыбчинский, – сказал он.

– Рыбчинский, – повторил Потапчук. – Издеваешься, капитан, надо мной? Обнаглела молодежь, ни во что мою седину уже не ставят. Ты бы мне принес бумагу переведенную.

Капитан поднял листок. Под ним оказалась бумага с русским текстом.

– Это, конечно, не официальный перевод, Федор Филиппович, это я сам расстарался, но суть от этого не меняется.

Вторую бумагу генерал буквально пробуравил глазами.

– Где ж ты раньше был, мой дорогой? Что ж ты на своих лыжах, мать твою, по горам носился, а ко мне, старику, не зашел?

– Я, Федор Филиппович, только вчера в Москве появился. У поляков бумага лежала без дела, не поверили девчонке, думали, выкручивается, придумывает. Они ее депортировали, решив, что она нелегальная проститутка. Может, оно так и есть, вам решать. А мне, Федор Филиппович, прошу прощения, еще за командировку отчитаться надо, у нас каждый доллар сквозь лупу рассматривают.

Потапчук хмыкнул. Вошел помощник, поставил поднос с чаем.

– Извините, спешу, – сказал капитан, – хотя за угощение спасибо.

– Это тебе спасибо за бумагу. А протокол допроса есть?

– Есть. В папке, полный и переведенный.

– Не знаю, как и благодарить тебя. Позвоню отцу, скажу, сын хороший. Кстати, как он там?

– На печень жалуется.