– Где-то в кармане затерялся, времени не оставалось, никак найти не могу.

– Зачем снимал? Непорядок, – сказал Станчиков, нагнулся, вырвал пистолет из рук Смирнова. – Твою мать, да у него телефон включен! – он бросил взгляд на набранный номер. – Милиция! – прошептал он.

Они испуганно переглядывались, а из трубки неслось:

– Говорите же, говорите! Куда вы исчезли? Майор, где вы?

– Майор отошел, – произнес Коготь в микрофон, – ложный вызов, мы ошиблись. Полный порядок, – и отключил телефон. – Надо ноги делать, быстро!

– Кто майор?

– Хрен его знает! – сказал Коготь, забираясь в машину. – Ребята, по кабинам, сваливаем!

Бандиты даже не стали проверять, прострелены ли колеса у тягачей и рефрижераторов, они понимали друг друга с полуслова, всем стало ясно, что здесь скоро появится милиция и надо уносить ноги.

– Я насчитал девять трупов, – шипел Коготь Станчику.

– Но я видел, с площадки никто не ушел. Кабины уже проверили, они были пусты.

– Черт с ним, по дороге разберемся!

Тягачи взревели двигателями. Часть людей в камуфляже, перепрыгнув через забор, скрылась, растворясь в темноте. Прямо по трупам, давя, размазывая то, что недавно было людьми, машины развернулись на площадке. Искря, кабели подключения попадали на землю. Только сейчас, развернув машину, Коготь увидел открытый люк теплотрассы.

– Мать его, наверное, туда ушел.

– Гранаты нет?

– Никогда их на дело не беру.

– Жаль.

– Ты что, идиот! Разворотишь трубы, здесь такое начнется!

– А тебе дело? Нам всех свидетелей убрать надо.

– Лезь, ныряй в темноту, посмотрю, что от тебя останется. Нам еще повезло: из-за внезапности, из-за того, что они нас не ожидали, мы их положили за десять секунд, а они все бывшие спецназовцы и десантники.

– Слушай, про какого майора менты бухтели?

– Не знаю про какого. Наверное, про того, которому ты башку прострелил. Хрен с ним!

Машины уносились с площадки.

Акулич не знал, куда ведет коллектор. Он вполне мог ожидать, что узкий тоннель, в котором даже трудно приподнять голову, может закончиться бетонной стенкой. Развернуться в нем будет почти невозможно, а если и развернешься, придется часа полтора лежать, набираться сил, чтобы пуститься в обратную дорогу. Легкие, небо, язык горели. Трубы были изолированы стекловатой, и ее пыль уже забивала нос, бронхи, чесались руки. Но желание жить всегда сильнее страха перед опасностью. Одежда, изорванная в клочья, исцарапанная кожа, кровоточащие ладони, пот, заливающий лицо, – все это ерунда, если ты остался жив. «На площадке положили всех, а я уцелел!» – только этой мыслью мог подбодрить себя сержант, бывший десантник.

Коллектор забирал вправо. Сержант пытался вспомнить, в какой стороне город. Он приподнял голову, выставил вперед зажигалку и щелкнул затвором. Слабый огонек не мог бы осветить коллектор, но помогла вспышка кремня, она, как блиц фотоаппарата, на мгновение выхватила из темноты шершавые бетонные стены в потеках битума, трубы, обернутые блестящим станиолем, и коллектор, уходящий в темноту.

«Я еще минут пятнадцать продержусь, а потом нужно сделать перерыв. Отлежаться, отдышаться, набраться сил, подумать… О чем подумать? – криво усмехнулся сержант. – О Боге подумать, о душе. Давно я не вспоминал о том, что Бог существует. Наверное, он есть, если оставил меня в живых. Зачем-то же он меня оставил?»

– Есть, есть Бог! – с убеждением произнес сержант и его слова гулким эхом разлетелись по подземелью, узкому, как гроб. – Он помог мне, значит, поможет еще. Нужно только верить.

Он приподнялся на локтях и пополз дальше. Движение воздуха стало более заметным, сквозняк хоть немного охлаждал разгоряченное тело. Акуличу показалось, что потолок ушел вверх. Он поднял руку и не смог дотянуться до бетона. Опять щелкнул зажигалкой и, к своей радости, увидел на самой границе между светом и темнотой ржавую скобу лестницы и колодец, ведущий вверх.

Он дополз до него, перевернулся на спину и смотрел на маленькую точку, дырку в чугунном люке, сквозь которую пробивался слабый свет: то ли луны, то ли фонаря. Ему было все равно, что горит, главное – свет, а там – жизнь.

Собравшись с силами, сержант поднялся и, даже не вспоминая об оружии, полез вверх. Сил он уже не жалел, лишь задержался на самом верху на пару секунд, когда его плечи уже упирались в чугун люка, закрывавшего колодец.

Прислушался. Тишина, почти полная тишина, лишь звук далекого города, неясный, как гудение в раковине, приложенной к уху. Акулич поднатужился, и люк приподнялся. Он бесшумно сдвинул его в сторону и выбрался на свежий воздух.

Сержант жадно дышал. Осмотрелся и охнул: он стоял на складе металлоконструкций. Увидел три прожектора с возвышения, на котором оказался, увидел ту самую площадку, с которой начал свое бесконечно долгое путешествие под землей. «Это так близко! – ужаснулся он. – Мне казалось, я прополз километры».

На асфальте чернело девять тел, стояли раскладные столики. И тут за спиной раздался странный звук, словно кто-то жадно втягивал воздух. Акулич машинально выхватил пистолет и резко развернулся, готовый выстрелить в грудь противнику. Ствол оружия оказался нацеленным в пустоту.

Метрах в пяти от него у кирпичной стены сидел огромный пес, почти начисто лишенный ушей, и смотрел влажными глазами на человека с оружием, смотрел, словно жалел его, уставшего, оборванного и замученного. Акулич опустился на корточки и провел ладонью по вспотевшему лицу. Пес не убежал, а лег на асфальт. Послышался вой сирен, и на площадку въехали два милицейских автомобиля. Из них выскочили милиционеры в бронежилетах и касках.

«Восемь человек», – – механически пересчитал Акулич, еще не решив, друзья они или враги.

Приехавшим сразу стало ясно, что здесь все кончено, преступники скрылись.

Пошатываясь, Акулич добрался до забора и, придерживаясь за него, пошел к площадке. Он уперся лбом в бетонную секцию и понял, сил на то, чтобы самостоятельно преодолеть забор, не осталось.

– Ребята, – позвал он, – сюда, на помощь! – он стоял и ждал.

Милиционер с коротким автоматом в руках появился за его спиной совершенно неожиданно. Уставший Акулич совершенно забыл, что сжимает в руке пистолет.

– Руки подними! Брось оружие! Сержант послушно выполнил распоряжение, понимая, что сам бы скомандовал точно так же.

– Я свой. Я один уцелел из всех, – проговорил он, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Он даже не бросил пистолет, а просто разжал пальцы, милиционер подхватил его.

– Где они?

– Не знаю, я ушел в люк раньше, а выбрался только сейчас.

С трудом Акулича удалось переправить на ту сторону забора. Его усадили, дали попить минералки, на всякий случай защелкнув на запястьях наручники. Сержант не обижался, ведь он остался жив, и слава Богу.