Забытый было кот вспрыгнул на колени к Билли, подозрительно принюхался, но устроился поудобнее и принялся изучать тётушку Эллен неподвижным глубоким взглядом. Билли обрадовался верному коту — оказывается, он успел к нему привязаться. Кроме того, Кузейро очень удачно расположился у него на коленях. Тётушка, конечно, сосредоточилась, ушла в себя, но Билли был уверен, что заметь она… Да ведь она же совсем ничего не знает! Ну почему всё так сложно? Он и себе ничего не может объяснить, а уж тётушке с ее здравым, трезвым взглядом… Билли погладил кота и искоса посмотрел на тётушку. Занятно: она, скрывая изумление от их встречи, решив отложить все разговоры до дома, спокойно и терпеливо сидит в вагоне метро, даже не интересуясь, куда этот поезд направляется. И сам он тоже этого не знает. Вот и славно. В конце концов, какая разница. Сейчас будет остановка, они поднимутся наверх, на улицу, остановят такси и… При мысли о такси Билли поежился. Впрочем, он был уверен: когда рядом тётушка Эллен, никаких неожиданностей произойти не может. Не может? А как же его последнее выступление? Билли снова покосился на тётушку, но понял, что сейчас не время для расспросов, и опустил руку на большую тёплую голову Кузейро.

Поезд все шёл и шёл. Вагон покачивался, и Карлосу стало казаться, что он потихонечку, незаметно для себя, проваливается в сон и снова выныривает обратно. Конечно, все потрясения этой беспокойной ночи свалят с ног кого угодно. Но все же… отчего это поезд так долго добирается до следующей остановки? С ним часто случалось так, что подкравшийся сон скрадывал время, но Карлос ещё никогда не слышал о том, чтобы случалось наоборот. Карлос вспомнил странное заявление кондуктора, напряг мышцы, чтобы окончательно сбросить оцепенение, и посмотрел на сидящую напротив парочку. Да нет, ему показалось! И Маленькая женщина, и Очкарик не выглядели обеспокоенными. Она по-прежнему строго и сосредоточенно смотрела в окно, а её племянник, кажется, беспечно задремал. Карлос решил, что в своём новом состоянии родства с этими людьми ему совершенно незачем дергаться. И, хотя он уже довольно давно жил в Нью-Йорке, Карлос вдруг остро ощутил, каким неприкаянным чужаком в этом мире гринго он был до встречи с ними. Нет, скорее даже не чужаком, а просто солдатом, вернувшимся со страшной кровавой и бессмысленной войны. Пока он там жил в грязи и вони, прятался от пуль и убивал сам, здесь ели мороженое, смеялись и обсуждали свои мелкие и незначительные новости. Надо же! Ведь он давным-давно мог бы оказаться рядом со светящимися белыми женщинами! Он воевал эту свою войну просто потому, что не знал, в какой стороне они находятся, потому что не догадывался: если он и разбойник, то, оказывается, распятый рядом с… С Очкариком?

От толчка Билли задел плечом тётушку, которая оторвала невидящий взгляд от окна и вопросительно на него посмотрела. Поезд подходил к остановке, и Билли приподнял на руки задремавшего кота. Тётушка Эллен скривилась и покачала головой. Билли знал, что она не очень любит животных, по крайней мере, в детстве никогда не разрешала ему завести собаку. Но теперь уж это не её дело. Не бросит же он несчастного Кузейро здесь, в вагоне! Билли прижал тяжёлого Кузейро к груди и встал. Чёрт, занявшись котом, он совсем забыл о… Но тётушка Эллен, кажется, даже не заметила его непроходящей ненужной эрекции. Выражение её лица ясно говорило о том, что минутная слабость прошла, и она снова готова действовать и принимать решения.

Поезд выскочил из туннеля на освещённую платформу и остановился. Двери, всхлипнув, раскрылись, и Билли вдруг с некоторым удивлением обнаружил, что это та самая станция, на которой… Даже если бы у него были хоть малейшие сомнения на этот счет, то они тут же бы исчезли, потому что на платформе, внимательно вглядываясь в окна вагонов, стояла в своей нелепой шляпке Пегги Сольерри. В пустом вагоне прятаться было негде, да Билли и не успел бы спрятаться. Кроме того, сейчас рядом находилась тётушка, и ему даже стало даже любопытно посмотреть, как она расправится с полоумной неотвязчивой дамочкой. Кузейро, увидев хозяйку, мявкнул и полез к Билли на плечо. Пегги кинулась к открытой двери, влетела в вагон и замерла рядом с Билли. Она улыбалась, широко показывая десны и напружинив жилы на несвежей шее. Билли показалось, что сейчас Пегги расплачется, то ли умиленно, то ли обиженно.

Но Пегги не расплакалась. Она протянула руки к Кузейро, коснулась его нервно подернувшегося уха, отступила на шаг и, чуть наклонив голову, теперь разглядывала Билли с котом на плече как художник, сделавший первые примерочные мазки.

— Ну вот, всё правильно, — заявила она и оглянулась на тетушку. — Они обязательно должны быть вместе, верно? А я, вы понимаете, жизни не пожалею… Вот, спросите у него самого.

Тётушка Эллен неторопливо подошла поближе. Она тоже внимательно, но коротко осмотрела Билли и кота и повернулась к Пегги.

— Милая, — сказала тётушка, презрительно скривив губы, — а вы, простите, кто такая? Это что — новая форма нищенства? Приставать к незнакомым людям просто неприлично! Билли, — она обернулась, и Билли заметил, что тётушка изрядно растеряна, — поторапливайся, мы пропустим свою остановку!

— Да вы что, не понимаете? — Пегги вроде бы смутилась, но лицо её тут же отвердело и приобрело четкие и упрямые формы. — Это же я — Пегги Сольерри! Как вам не стыдно! Это же я, именно я помогла ему…

Она отступила на шаг, оглянулась, как будто примеривалась, хватит ли ей места, потом резко, рывком приподняла подол платья, открывая молочно-белые в желтоватом вагонном свете ноги, и наклонилась так, что её шляпка свалилась на грязный пол.

— Ну, — сказала она онемевшей тетушке, — видите? Смотрите-смотрите! Ну, — Пегги повернула к Билли покрасневшее лицо, — давай, покажи ей! Ну же?

Билли был настолько заинтересован тем, как поведет себя тётушка, что даже не отодвинулся. Но, к его удивлению, тётушка больше ничего не сказала. Только её круглая щека чуть дернулась. Билли показалось, что он помнит это выражение, что именно так давным-давно она смотрела на него, застывшего в ванне в неудобной и унизительной позе. Но сейчас вместо стыда, неловкости или раскаяния Билли внезапно ощутил резкое раздражение и, чувствуя, что внутри раскручивается жёсткая пружинка наплевательского упрямства, резким движением соединил себя с сумасшедшей Пегги, спрятал в её скользком тепле неподвластную ему наконец-то выстроенную башню деда МоцЦарта. Он услышал, как вместе с толчком Пегги громко выдохнула, как будто она была туннелем, а он — поездом, который гонит впереди себя упругую подушку разогретого воздуха. Билли толкнул её еще раз, и Пегги снова негромко ахнула. И тогда он понял, что он и вправду — мчащийся в темноте поезд и что вдалеке вот-вот покажется светлое пятно станции, конечной станции…

Карлос не мог понять, что происходит: неожиданно появившаяся женщина в шляпке совершенно точно относилась к числу тех равнодушных пассажиров, которым нечего делать в их семейном кругу. К тому же она не была ни маленькой и хрупкой, ни большой и высокой. Она была посторонней, другой. Когда Другая женщина бессовестно прилипла своим заголённым задом к Очкарику, Карлос вздрогнул: он вспомнил, как в рассветной полутьме стоял на коленях перед открытым багажником, а Очкарик пытался удержать над пропастью ту грязную шлюху. О, Иисус!.. Карлос вдруг увидел, как меняется лицо Очкарика. Сначала оно совсем потеряло выражение, как будто было из воска, и близкое пламя сплавило черты в выпуклую прозрачную каплю. А потом пламя отступило, и мягкий воск перелился в другую, смутно узнаваемую Карлосом форму. Но это был уже не Очкарик, может быть, вообще не мужик, а нечто совсем другое… Что именно, Карлос понять не мог. Только когда перед глазами снова поплыла глубокая коричневая мгла, он с жутковатым восторгом сообразил, что видит лицо Того, Кто говорил с ним из темноты… Вот сейчас я снова услышу Голос, сказал себе Карлос. Но больше ругаться и выгонять меня не будут, потому что… Потому что… Карлос не знал почему и даже задумываться не хотел, боясь спугнуть, разозлить и потерять что-то безумно важное, хотя и простое, — что-то такое, до чего ему самому никогда не дойти. И Голос заговорил.