— Ннну... я слышала... А Павлик не слышал! — живо добавила она, чтобы выручить брата. — Его при этом не было, он ничего не знает.

У Павлика немного отлегло от сердца, а милиционер спросил:

— Тогда рассказывай ты. Что знаешь и где слышала? Давай по порядку.

Стоя в проеме распахнутой двери своей комнаты, пан Хабрович внимательно наблюдал за происходящим, волнуясь за своих детей и в то же время отчетливо явно чувствуя — что-то здесь не то. Мизина мама напирала на них, явно решив не покидать поля боя и оставаться на посту до последнего вздоха. На лестнице жарко дышали несколько человек, стараясь не упустить ни словечка. Похоже, хозяева были рады такому неожиданному развлечению.

Яночка пришла в отчаяние. Ну что делать? Приходилось выкручиваться.

— Разговаривали какой-то мужчина с какой-то женщиной, — она сама не очень понимала, что говорит. И для правдоподобия добавила: — И даже меня предупредили, чтобы не носила с собой много денег...

Прекрасно знавший своих детей пан Роман понял, что Яночка говорит неправду, но не вмешивался. Он еще не разобрался в том, что происходит. Значит, дочке для чего-то нужно было выдумать несусветную историю. Но для чего? Что еще задумали его неугомонные дети?

А Яночка старалась припомнить, что именно она нарассказала Мизе. Не хотелось осложнять ситуацию новыми вымышленными деталями. А главное, где происходили выдуманные ею события? И если бы сейчас не слушал ее папа, она без колебаний перенесла бы место действия огненной кражи в Варшаву, к соседям по их варшавскому дому, и тогда сразу же пресекла бы все дальнейшие расспросы. Поручик наверняка с облегчением передаст проблему своим столичным коллегам. Тем самым одним махом она отсекла бы голову разрастающейся гидре сплетен и слухов, которые столь мастерски распускали люди типа Мизиной мамы. Но вот отец... Он наверняка тут же вмешается, услышав о ни в чем не повинных соседях. Ничего не поделаешь, приходилось брести все дальше. Раз совравши... Только надо врать поумнее и перенести место действия сенсационных событий куда подальше, но опять же не слишком далеко. Итак, Рыбацкие Конты — самое подходящее место. И Яночка принялась давать показания, оживляясь по мере рассказа. Поручик слушал внимательно.

Потом потребовал подробного описания действующих лиц. Яночка постаралась, чтобы та пани и тот пан оказались ни на кого из знакомых не похожими. С женщиной пошло легко, а вот при описании мужчины встретились трудности. Взять хотя бы глаза. Ну какие у него могли быть глаза?

— Случайно, не такие, что сидят близко друг к другу? — вдруг спросил поручик.

— Такие! — подхватила Яночка прежде, чем сообразила, что надо бы kswxe не соглашаться. — Такие, близко посаженные... И еще у него были уши...

— Торчащие? — обрадовался поручик.

Яночка прикусила язык, да поздно было. Вот и описала врезавшуюся в память внешность злоумышленника. Теперь поздно отступать. Ну и ладно, бросит на растерзание милиции преступный элемент, так ему и надо! Хотя... И она сделала попытку увильнуть.

— И еще он был лысый, — добавила решительно девочка.

— Лысый? — недоверчиво протянул милиционер.

— Ну, не совсем. Лысый на макушке, а вокруг головы немного волос осталось.

Поручик уже понял, слушая свидетельницу, что знает описываемого злоумышленника, однако ему не приходилось видеть макушку вышеупомянутого. Напротив, поручик хорошо запомнил буйные кудри подозрительного элемента и теперь пытался вспомнить, не просвечивала ли сквозь них лысина где-то на макушке. Эх, не удосужился раньше уточнить это обстоятельство! Такое упущение...

А Яночка совсем успокоилась и, давая заведомо ложные показания, одновременно решала, как следует поступить. Решила и пыталась теперь незаметно для других сделать знак Павлику, чтобы тот предпринял соответствующие меры. То, чем в данный момент занималась Яночка, было сознательным введением в заблуждение властей, за что по закону полагались какие-то штрафные санкции. Поэтому совершенно необходимо было отловить поручика в каком-нибудь укромном месте, где они окажутся с ним один на один, и смогут рассказать всю правду и только правду.

Павлик знаков не понимал; И только когда разозлившаяся Яночка, перестав церемониться, пребольно стукнула его каблуком в ногу по косточке, до него сразу дошло. Ему и самому неприятна была эта ложь, он тоже думал о грозящих им санкциях и сенсационные откровения Яночки приводили его в ужас. Итак, надо что-то предпринять. Перехватив указующий взгляд Яночки, он сразу понял, как действовать.

— Мне в туалет надо, — ни к кому конкретно не обращаясь заявил мальчик, повернулся и гордо удалился. Спускаясь по лестнице, удивился множеству скопившихся там слушателей — трое хозяев и две семьи курортников, проживающих в комнатах нижнего этажа. Все они вцепились в Павлика, ибо он спускался сверху и представлял собой ценный источник информации. И бедняге ничего не оставалось, как и в самом деле спасаться от них в уборной.

Заскочив в нее, Павлик автоматически заперся на щеколду, но потом тихонечко ее отпер. Мальчик понял — выйти из дому ему не дадут. Нормальный путь через прихожую и входную дверь перекрыли, там его непременно перехватят и примутся выпытывать подробности милицейского расследования. А если он примется вырываться, еще и заподозрят чего не следует... Значит, остается только бежать через окно в уборной.

Павлик дернул за спуск воды в бачке. С шумом обрушился водопад, заглушая все прочие звуки. Мальчик распахнул окно, влез на стоявшую у окна стиральную машину, с нее на подоконник и уже через минуту стоял на отмостке дома.

Поручик наверху поблагодарил присутствующих за помощь милиции, попрощался и решил удалиться. Правда, собранная информация представлялась ему несколько хаотичной и совершенно неконкретной, в ней оставалось много неясностей но у поручика уже не было сил выслушивать крикливые глупости вошедшей во вкус Мизиной мамы, вот он и стремился поскорее уйти из этого дома.

Точно такое же стремление испытывала и Яночка. Она не сомневалась, что как только уйдет милиция и разойдутся посторонние, родители, а главное, Мизя с матерью возьмут ее в обороты! Надо как-то подипломатичнее избежать этого. Поручик буквально вырвался из цепких рук Мизиной мамы и таки спустился вниз! Слышно было, как по дороге он пытается ответить на вопросы нижних жителей, как прощается с ними, как наконец выходит из дому.

— Яночка! — в один голос произнесли пан Хабрович и Мизина мама.

— Сейчас! — решительно заявила Яночка. — Но сначала позвольте мне bnqonk|gnb»r|q туалетом! И, не ожидая позволения, девочка с достоинством удалилась. За ней бросился Хабр. Пан Хабрович еще хотел сказать дочери, чтобы подождала, ведь помещение занято Павликом, но не успел. Супругам Хабровичам и Мизе с матерью ничего не оставалось, как терпеливо дожидаться возвращения Яночки и Павлика.

А внизу все еще плотной массой стояли хозяева и постояльцы, обсуждая чрезвычайные происшествия. Яночка не сочла возможным продираться сквозь эту толпу и на ее глазах гнаться за поручиком. И она не задумываясь закрылась в уборной, спустила воду и под ее шумок покинула дом тем же путем, что и ее брат, с той лишь разницей, что ей на спину спрыгнул тоже вылезший из окна Хабр. Поручик успел вывести со двора свой мотоцикл, сесть на него, свистнуть собаку и включить двигатель. Проехал он не более двадцати метров, как вдруг на дороге перед ним в свете фары появилась какая-то фигура, размахивающая руками. Милиционер притормозил. Это оказался мальчик, которого он оставил в доме, где проводил дознание.