— Ты хотела что-то рассказать, — напомнила Римма.

— Ах да! — Ольга выпустила тонкую струю дыма, разбившуюся на колечки. Покрутила длинными холеными пальчиками сигару. — Можно, надеюсь? — И, получив добро, продолжила: — Я почему не лезу в личную жизнь Виктора: во-первых, сама не без греха, а во-вторых, у нас с ним в последнее время отношения больше дружеские или деловые, разница невелика, чем такие, какие должны быть между горячо любящими друг друга супругами. Вот, собственно, простое объяснение тому, что я не устраиваю здесь сцен, а сижу и мирно пью с тобой коньяк.

Римма с возрастающим интересом вглядывалась в лицо сидящей напротив женщины, аристократическая бледность которой постепенно сменялась нежным румянцем — результатом действия коньяка. Молодая, красивая и, наверное, берущая от жизни все, что захочет. Почему тогда такие странные отношения с мужем?

— Вот скажи, Риммочка, — между тем говорила Ольга, — где вы с Виктором познакомились?

— На отдыхе.

— Поня-ятно. И между вами, значит, сразу вспыхнула любовь?

— Вспыхнула. А что?

— А ты не думала, что, окажись тогда у него под боком другая молоденькая дурочка, он бы сейчас с ней спал?

Римму от такого заявления покоробило. Она вся вспыхнула, но сдержала себя.

А жена Виктора продолжала самым дружеским тоном:

— Хочу дать совет, коль уж пришлась ты мне по душе. Не прикипай к нему сильно. Хотя тебе виднее. А условие мое или просьба, если хочешь, такая: встречайтесь сколько вам угодно, я не против, но не беременей от него. Объяснять почему — не стану, сама думай…

Спиртное сделало свое дело, Римма уже чувствовала небольшое опьянение. К Ольге неприязни не было: не устроила разбор полетов, пришла решить все миром. ?

— И вот еще, — обернулась она уже порога, — не говори Виктору, что я была здесь. Пусть это будет нашей маленькой тайной.

Ольга ушла, а она еще некоторое время стояла у закрытой двери.

Любовница женатого мужчины… Как отреагировала бы мама, узнав, что ее дочь спит с семейным человеком да к тому же живет за его счет?!

Римма зажала ладонями виски и вернулась на кухню. На столе стояла на треть опустошенная бутылка. Она наполнила свою рюмку и залпом выпила. Коньяк услужливо согрел, прибавил хмеля.

«Что же теперь делать, как дальше жить?» — роились в голове беспокойные мысли.

Утешало одно: исходя из слов Ольги, у них с Виктором нет нормальной семьи. Возможно, именно свои семейные проблемы он и имел в виду, когда говорил, что ему необходимо какое-то время, чтобы все уладить. Неожиданно обида на Виктора за его ложь сменилась жалостью к нему. Наверное, он находил рядом с ней то, чего не давала ему жена… «А вот это уже ее проблемы, не мои!» — Римма плеснула себе еще немножко, выпила, запила остатками чая.

И все же ощущение, что она вторглась на чужую территорию, поступала аморально, не ушло. На душе по-прежнему было скверно, не помогал и коньяк. Она попробовала думать о чем-то другом, и первое, что пришло ей на ум: «Как она узнала, где я живу?»

Ольга Портнянская выросла в хорошей семье. И отец, и дед были видными юристами, настоящими авторитетами в научном мире. С детства Олечка не знала ни в чем отказа, шоколад и цитрусовые настолько плотно вписались в ее ежедневный рацион, что она крайне изумлялась, когда одноклассники с диким восторгом поедали подачки с ее барского плеча. Впрочем, достаток не сказался отрицательно на ее успеваемости. Школу она закончила с отличием, порадовав тем своего уже престарелого родителя и еще молодую мать, и, само собой, в МГУ, где папа заведовал кафедрой, поступила с первой попытки. Училась отлично и там, с присущим в их семье усердием и настойчивостью.

Оля была девушка привлекательная: высокая, гибкая, с правильными чертами лица, на котором под тонкими бровями источали радость жизни большие зеленые глаза; длинные темные волосы доходили до талии. С ней было приятно и интересно общаться, и в своей студенческой компании она заслуженно считалась самой эрудированной.

Как-то раз отмечали день рождения дома у однокурсника, его родители на выходные укатили на дачу. В пяти комнатах без труда разместилась компания из восьми человек. После употребления приличного количества спиртного началась обычная тусовка: разговоры на высокие темы, танцы, покуривание травки. Двое из присутствовавших с Олей девушек уединились со своими парнями в свободных комнатах. Она танцевала по очереди с оставшимися кавалерами. Изрядно захмелев и от души веселясь, не заметила, как очутилась в спальне со студентом-физиком, который особенно рьяно пытался за ней ухаживать. В другое время и в другом месте Оля, не задумываясь, отшила бы его. Но тут была совсем другая ситуация, подогретая вином и водкой. Она позволила себя раздеть и уложить в кровать. А потом и большее. Осчастливленный студент-физик пробыл с ней довольно долго, а когда вспотевший и радостный вышел из спальни, то тут же поведал товарищам, что «девчонка класс!» и «готова к употреблению». Оля смутно воспринимала все последующее. Ребята из их компании по очереди входили в спальню, забирались к ней в постель и, получив свое, выходили. Очнувшись утром с невероятной головной болью, она ощутила в себе и другую, странную и неприятную боль. Странным было и другое: одежда ее была разбросана по всей комнате, а она лежала в чужой кровати совершенно голая. Кто ее раздевал? Или она сама? Посмотрев на смятую простыню, Оля ужаснулась… и все поняла. Мечты о священном таинстве первой брачной ночи разбились в пух и прах, их словно облили грязными помоями. Чуть позже прояснилась память, и она начала собирать воедино отрывки того, что могла вспомнить. От этого ей не стало легче. Ее поимели, в самом прямом смысле, по меньшей мере пятеро. А этот очкарик-физик был первым.

Олю душили слезы обиды и злости. Она не выходила из своей спальни три дня. А когда слез больше не осталось и их место заняла жгучая ненависть, она вышла к родителям и все им выложила. Папа пришел в ярость. Мама разрыдалась. А Оленька клятвенно пообещала взяться с этого дня за ум. Свое обещание она выполнила. Исполнил свои угрозы и папа, на что Оленька и рассчитывала. Использовав свое влияние и связи, он добился того, что все пятеро расстались с университетом. Оля ликовала: она была отмщена. Ни тогда, ни много позже она не задумывалась над тем, что сама дала повод парням так с ней обойтись. Она старательно стерла из собственной памяти те картины, где студент-физик стоял перед ней на коленях и умолял подарить маленький кусочек счастья. Ей было весело. И интересно. Даже тогда, когда к ней, сменяя друг друга, ложились другие. Они занимались с ней тем, что было для нее неисследованной областью жизни, а Оленька с детства была любознательной. К тому же ребята уже имели некоторый опыт, а она еще нет. А то, что похмельное утро принесло здравое осознание случившегося, так чья в том вина? Она не кричала, не звала на помощь. Она даже не сопротивлялась, а с готовностью раскрывала для каждого из пятерых свои объятия и отдавалась, не задумываясь о последствиях. Как не могли себе вообразить последствия той бурной ночи и те бедолаги-студенты, что получили от красавицы Оленьки Портнянской каждый свой «кусочек счастья». В ее понимании — по заслугам. В их понимании… Ей на их точку зрения было глубоко плевать.