Ах как спокойно было у нее на душе. Куда-то отлетели всестрахи и тревоги; призраки, донимавшие ее, разлетелись, будто стая воробьев, накоторую кинулся ястреб. И эта неловкость и настороженность, которые она поройощущала в присутствии Михаила, докучливое чувство зависимости от человека,которого она когда-то бесстыдно унижала, необходимость быть ему обязанной –тоже отступили сейчас. Да и Михаил вроде бы позабыл старые обиды и новыепроблемы, которые держали его в своих тисках, вынуждая с тех пор, какобъявилась бывшая жена, чувствовать себя снова словно на пороховой бочке. Воттак безмятежно они смеялись раньше… давным-давно, лет шесть или семь назад,когда любили друг друга (или думали, что любят), когда между ними не стояла ещеревность, и нарастающее недовольство друг другом, и неисполнившиеся желания, ираздражение, копясь подспудно, наконец превратило их брак в ту самую пороховуюбочку, которая однажды все-таки взорвалась.

Да, Тина почувствовала себя почти счастливой, почтиспокойной… а зря.

Зря! Потому что в следующую минуту, когда, обессилев отсмеха, она покачнулась и невольно склонилась к Михаилу, а он чуть-чуть приобнялее, чтобы поддержать на крутой ступеньке, внизу послышался сдавленный возглас.И, обернувшись, оба увидали жену Михаила, Лиду, которая стояла на дощатыхмостках, пересекающих Данилушкин двор.

Закинув голову, Лида смотрела на высокое крыльцо, и ее лицо,прежде казавшееся Тине довольно миловидным, хотя и простоватым, исказиланенавидящая гримаса.

Так… Картина Репина «Не ждали».

Михаил отдернул руку – та безжизненно повисла. Тинаподумала: похоже, его парализовало. Не иначе Лидочка наслала на благоверногопорчу! Оказывается, она не такой уж ангелочек, какого изображала раньше. АМихаил-то, выходит, боится ее до судорог!

А что, собственно, такого особенного приключилось?

– Лидушка? – промямлил Михаил. – Ты уже приехала?

– Да! – вызывающе крикнула его жена. – Представь. Почему тыменя не встретил? Я с сумками тяжеленными, еле доволокла!

Тина огляделась. Никаких таких неподъемных сумок не видно.Очевидно, Лида все-таки «доволокла» их до дому, обнаружила, что супруга нет, ипустилась на его поиски. И вот – нашла родимого! Конечно, Лида сунулась вбольницу, а там уж непременно сыскалась добрая душа, доложившая ей, почему иотчего Михаил Федорович не торчит как штык у пристани, ножками суча от ожиданиярадостной дорогой встречи.

– Но почему сейчас? – пролепетал жалобно Михаил. – Ты ведьсобиралась быть в одиннадцать…

– Извини, не угодила! – съязвила Лида. – Знала бы – осталасьбы в Хабаровске еще на ночь, а то и вовсе не вернулась бы. – Ядовитоевосклицание оборвалось рыданием.

– Знала бы – что? – спокойно спросила Тина, которая, вотличие от Михаила, раздавленного грузом воображаемой вины, не желалачувствовать себя преступницей. А вот эти стервозные, скандальные нотки в голосеЛиды ей очень даже не понравились. Может быть, потому, что очень уж напомнилисобственные полузабытые интонации. Так обычно говорит женщина, которая самапроштрафилась, однако непременно желает перевести стрелки на другого человека.

А что, если у непорочной Лидочки у самой рыльце в пушку?

Мать честная… Уж не согрешила ли она, часом, в замечательномгороде Хабаровске?!

Да нет, глупости. Это, конечно, Тина хватила через край.Однако что-то все-таки случилось. Что-то еще гложет Лиду, кроме бессильной ибеспочвенной ревности.

– Знала бы, что вы тут творите! – выкрикнула в ответ Лида. –Ни стыда, ни совести! У всего народа на глазах!

Она широко обвела рукой могучее фортификационное сооружение,для которого слово «забор» было слишком хлипким и шатким и разглядеть сквозькоторый хоть что-то не смог бы сам Дэвид Копперфилд. В Тамбовке каждый домвоистину крепость, призванная охранять не только добро хозяев, но и их семейныетайны. Так что зря Лидочка насчет всего народа, право, зря!

– И что же это мы творим, интересно знать? – с прежнимломким спокойствием в голосе, под которым зияла бездна близкого скандала,спросила Тина, глядя сверху вниз.

– Что? – хищно усмехнулась Лида. – Ты еще спрашиваешь,бессовестная? Думаешь, я ничего не вижу, ничего не знаю? Мне давно люди правдуоткрыть хотели, да я, дурочка, сидела, как слепая курица, глазами лупала!..

Тоже весьма колоритный образ – в своем роде не слабееАтаманши, призывно помахивающей лапой.

– Дура, дура, – бубнила Лида, избавляя тем самым Тину отнеобходимости комментировать. – Думала, и вправду между вами все давно сломано.Думала, не врет Мишка: ты в беде, только поэтому на пепелище притащилась. А ты…ты!

В горле у Лиды что-то заклокотало, но она тотчас справиласьс собой:

– Детей бросить! Двоих детей! Зачем, спрашивается, рожать,если они тебе не нужны? Что, еще не натрахалась вволю? Видела я их фотографии:хорошенькие такие, девочка вся серьезная, сразу видно, скоро в школу пойдет, амальчишечка еще совсем дитя, глазки такие круглые… Да разве можно было этихангелочков покинуть?!

Тина оглянулась. Михаил внимал супруге, разинув рот. Рядомзастыли соляными столбами Данилушка и баба Вера. Это к ним, значит, былообращено патетическое причитание Лиды.

Ишь ты – слушают, будто известие о смене власти в России! Иникому почему-то в голову не приходит, что Лидочка просто рехнулась от ревностии погнала гусей. Ну как, о боже милостивый, каким образом Тина, два года назадрасставшись с Михаилом, могла успеть нарожать двоих детей? Ну ладно, мальчик,судя по всему, еще младенец, но как быть с девочкой, которая якобы в школускоро пойдет? Или у нее, как на Крайнем Севере, год считается за три? Да нет, итак не успеть…

Но, похоже, зрительская масса требовала объяснений! Тина ужеоткрыла рот, чтобы одной уничтожающей фразой свести на нет все Лидкиныинсинуации, – да так и замерла.

Фото! Лида сказала: «Видела их на фотографии». То есть всяэта чушь – не ее собственные измышления? А если так, то чьи? Кто показывал ейфотографию? Кто нес чепуху? А главное – зачем?

Лида, очевидно, на расстоянии почуяла вопрос, мелькнувший вголове соперницы, и злорадно хохотнула:

– Да, да! Его я тоже видела! Господи, ну что только мужики втебе, оторве, находят? Это же красавец, киногерой! А ты хороша птушка… Повесилаему детей на шею, а сама в бега? Да еще наплела тут с три короба: спасать ее,видите ли, надо, беда у нее, понимаешь. Да у таких, как ты, одна беда: когда нааборт уже не берут. Вот оттого-то брошенные детки и рождаются.