На новых самоходках экипаж состоял из четырех человек, поэтому у нас забрали старину Емельяна Ивановича Бессчетного, его перевели заряжающим в экипаж Хлусова. Механиком-водителем вместо Олейника назначили младшего сержанта Счетникова, 19-летнего юношу из Саратовской области, он прошел трехмесячную подготовку в учебном танковом полку.

С первого же дня штаб полка организовал занятия по изучению орудия, боеприпасов и телескопического прицела. Одновременно изучались приемы действий при орудии и устранение в бою возможных неисправностей. Занятия побатарейно проводил начальник артвооружения полка капитан Михаил Петрович Проявкин — кадровый офицер-артиллерист, отлично знающий свое дело. Высокий стройный капитан с указкой в руке по памяти четко докладывал нам характеристики, устройства орудия и его систем, приборов стрельбы и наблюдения. Сложную маркировку снарядов он излагал, даже не глядя на сами снаряды. Занятия по материальной части самой машины и правилам ее эксплуатации вел новый заместитель комполка по техчасти инженер-капитан Васильев, назначенный вместо выбывшего по ранению Комиссарова. В его методике изложения чувствовалась академическая подготовка, особенно по риторике.

На том и другом занятиях экипажи слушали очень внимательно и сосредоточенно, понимая, что все эти познания пригодятся в бою, к тому же сказанное нужно было запоминать, так как делать какие-либо записи категорически запрещалось.

Сколачивание подразделений было уложено в три недели и завершилось тактическими учениями с боевой стрельбой в сложных условиях как местности, так и боевой обстановки. После чего полк погрузился в два эшелона и двинулся, опять «зеленой улицей», на запад, к фронту, каждый состав тащили два паровоза.

На пути следования особых происшествий не было, если не считать случая на станции Льгов-2, когда к нашему первому эшелону, в нем находились техника с экипажами и командование, пристала отставшая от санитарного поезда очень молоденькая и очень симпатичная медсестра Валя, видимо, ею двигали чувства патриотизма и романтики, желание принять непосредственное участие в боях; так она и осталась в полку.

Эшелон с машинами и командованием разгрузился на станции Бобрик; второй эшелон, с тыловыми подразделениями, на станции Лебежки, поблизости от Дарницы, тогдашнего левобережного предместья Киева. 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко, в состав которой влился наш полк, в это время уже заканчивала скрытную переброску войск с Букринского плацдарма, расположенного южнее Киева, на Лютежский плацдарм — севернее украинской столицы. Передислокация на север происходила только по ночам, боевая техника — танки, самоходки, машины, двигалась с выключенными фарами; тогда как на юг шли трактора с ярко горящими в ночи включенными фарами, создавая впечатление у врага, что наступление готовится на юге. Эта «длинная рокировка» танковой армии, как и задумывал командарм Рыбалко, ввела в заблуждение немецкое командование, которое сочло, что русские усиливают Букринский плацдарм.

Вместе с армией полк совершил ночной марш на север, сосредоточившись в сосновом лесу между селами Лебедовка и Новоселки, и уже следующей ночью на 30-тонных паромах начал переправу на правый берег Днепра.

Участок переправы обстреливала тяжелая артиллерия противника, вражеская авиация наносила бомбовые удары, непрерывно освещая берег подвешенными на парашютиках осветительными ракетами. По радиосигналу зампотеха Васильева очередная самоходка выходила из леса и во мгле ноябрьской ночи, не включая фары и подфарники, ориентируясь только по зеленым огонькам карманных фонарей регулировщиков, двигалась к берегу. Надрывно ревели моторы, опытные механики-водители Олейник, Гречук, Гречин, Амелечкин, Зеленский, Борисовский, Захаров, Творогов и Мукумбаев по песчаной толще берега, бороздя днищем грунт, подгоняли свои самоходки, сноровисто ставили на паром и вылезали из машин, на период форсирования попадая в распоряжение командира буксирного катера. Мы, находясь на исходном берегу, с содроганием сердца переживали переправу каждой самоходки, в свете подвешенных над рекою ракет было хорошо видно, что река кипит водоворотами и вздымающимися фонтанами воды — катера тащили паромы сквозь сплошные разрывы снарядов и бомб! От близких разрывов паромы бросало и кренило, самоходки опасно скользили по настилу, хотя были намертво закреплены тросами и скобами.

Нашу батарею перетаскивал катер, которым командовал одетый в штормовку рыжебородый старшина богатырского телосложения — настоящий «морской волк» по внешности и твердости действий! Используя возникавшие тени, он смело и решительно, на большой скорости раз за разом протаскивал паром через бурлящую разгневанную взрывами и ветром черную пучину реки. И все шло хорошо, хотя мы и натерпелись страха за свои машины. Но уже перед самым рассветом метрах в десяти от искомого правого берега сильным близким разрывом паром так качнуло, что самоходка Васи Русакова, порвав тросы, оказалась в воде вместе с разгильдяем-водителем Шалагиновым. Из глубины выступал только штырь антенны! Но исключительно четко сработала служба эвакуации! По команде старшего техника-лейтенанта Сапко слесари-ремонтники Дронов и Шимраенко сразу же нырнули в ледяную темную воду и на ощупь одели «серьги» тросов на передние буксирные крюки затонувшей самоходки. Шалагинов уже было приготовился покинуть самоходку, находясь на своем сиденье по пояс в воде, но, услышав удары по машине, понял, что ее цепляют, и от выхода воздержался. Танковый тягач быстро вытащил машину из водяного плена.

Самоходка стояла на берегу, вода из нее текла малыми водопадами, открылся верхний люк и из башни вылез Петька Шалагинов в хлюпающем комбинезоне. При свете ракет было видно, как он дрожит, лицо побелело от холода да, наверное, и от испугу. Первым к нему подошел зампотех Васильев и крепко отругал нарушителя: не разрешалось при переправе находиться в машине! Но тут же сменил гнев на милость, достал фляжку, налил стакан водки (у него всегда имелся в кармане стеклянный стакан) и поднес провинившемуся:

— Выпей, а то заболеешь!

Быстро притащили белье, обмундирование, телогрейку, Шалагинов, все еще клацая зубами, сразу переоделся в сухое и с экипажем пошел сливать воду и приводить в порядок свою машину.

Уже на рассвете паром в последний раз причалил к правому берегу, и хвостовая самоходка, проворно выскочив на крутояр, юркнула в кустарник.

Полк, прибывший в распоряжение командира 9-го механизированного корпуса генерала Малыгина, расположился в девственном хвойном лесу, надежно укрывшись от авианалетов под кронами деревьев. Тяжелые снаряды дальнобойной артиллерии изредка ударяли в толстые стволы деревьев, расщепляя их с сильными глухими разрывами, крупные осколки снаряда, разлетаясь большим перевернутым конусом, свистели над нашими головами и падали в расположение батареи.

Экипажи тщательно готовились к предстоящим боям, понимая, что противник приложит максимум усилий, чтобы удержать Киев.