— Ты слишком много знаешь, английская собака! —тяжело дыша, сказал он и, бросившись на Блада, схватил его за горло.

Они отчаянно боролись, крепко обхватив друг друга. Бладподставил испанцу ногу и вместе с ним упал на палубу. Испанец, слишкомпонадеявшись на свои силы, рассчитывал, что сумеет задушить Блада и выиграетполчаса, необходимые для подхода того прекрасного судна, которое уженаправлялось к ним. То, что судно было испанским, не вызывало никаких сомнений,так как ни один корабль другой национальности не мог бы так смело крейсироватьв испанских водах у берегов Гаити. Однако расчёты дона Диего не оправдались, ион сообразил это слишком поздно, когда стальные мускулы сжали его клещами.Прижав испанца к палубе коленом, Блад криками сзывал своих людей, которые,топая по трапу, поднимались наверх.

— Не пора ли тебе помолиться за свою грязнуюдушу? — в ярости спросил Блад.

Однако дон Диего, положение которого было совершеннобезнадёжным, заставил себя улыбнуться и ответил издевательски:

— А кто помолится за твою душу, когда вот этот галионвозьмёт вас на абордаж?!

— Вот этот галион? — переспросил Блад, мучительноосознав, что уже было нельзя избежать последствий предательства дона Диего.

— Да, этот галион! Ты знаешь, что это за корабль? Это«Энкарнасион» флагманский корабль главнокомандующего испанским флотом в здешнихводах — адмирала дона Мигеля де Эспиноса, моего брата. Это очень удачнаявстреча. Всевышний, как видишь, блюдёт интересы католической Испании.

Светлые глаза капитана Блада блеснули, а лицо принялосуровое выражение.

— Связать ему руки и ноги! — приказал Блад своим людями добавил: — Чтобы ни один волосок не упал с драгоценной головы этогомерзавца!

Такое предупреждение было отнюдь не лишним, так как еголюди, рассвирепев от мысли, что им угрожает рабство более страшное, чем то, изкоторого они только что вырвались, были готовы разорвать испанца в клочья. Иесли сейчас они подчинились своему капитану и удержались от этого, то толькопотому, что стальная нотка в голосе Блада обещала дону Диего деЭспиноса-и-Вальдес не обычную смерть, а нечто более изощрённое.

— Грязный пират! — презрительно бросилБлад. — Где же твоё честное слово, подлец!

Дон Диего взглянул на него и засмеялся.

— Ты недооцениваешь меня, — сказал онпо-английски, чтобы все его поняли. — Да, я говорил, что не боюсь смерти,и докажу это! Понятно, английская собака?!

— Ирландская, с твоего разрешения, — поправил егоБлад. — А где же твоё честное слово, испанская скотина?

— Неужели ты мог допустить, чтобы я оставил в вашихгрязных лапах прекрасный корабль, на котором вы сражались бы с испанцами?Ха-ха-ха! — злорадно засмеялся дон Диего. — Идиоты! Можете меняубить, но я умру с сознанием выполненного долга. Не пройдёт и часа, как всехвас закуют в кандалы, а «Синко Льягас» будет возвращён Испании.

Капитан Блад, спокойное лицо которого побледнело, несмотряна густой загар, испытующе взглянул на пленника. Разъярённые повстанцы стоялинад ним, готовые его растерзать. Они жаждали крови.

— Не смейте его трогать! — властно скомандовалкапитан Блад, повернулся на каблуках, подошёл к борту и застыл в глубокомраздумье.

К нему подошли Хагторп, Волверстон и канонир Огл. Молчаливовсматривались они в приближавшийся корабль. Сейчас он шёл наперерез курсу«Синко Льягас».

— Через полчаса он сблизится с нами, и его пушки сметутвсё с нашей палубы, — заметил Блад.

— Мы будем драться! — с проклятием закричалодноглазый гигант.

— Драться? — насмешливо улыбнулся Блад. —Разве мы можем драться, если у нас на борту всего двадцать человек? Нет, у настолько один выход: убедить капитана этого корабля в том, что мы испанцы, что наборту у нас всё в порядке, а затем продолжать наш путь.

— Но как это сделать? — спросил Хагторп.

— Как это сделать? — повторил Блад. —Конечно, если бы… — Он смолк и задумчиво стал всматриваться в зелёнуюводу.

Огл, склонный к сарказму, предложил:

— Конечно, мы могли бы послать дона Диего де Эспиноса сиспанскими гребцами заверить его брата-адмирала, что все мы являемсяверноподданными его католического величества, короля Испании…

Капитан вскипел и резко повернулся к нему, с явнымнамерением осадить насмешника. Но внезапно выражение его лица изменилось, а вглазах вспыхнуло вдохновение.

— Чёрт возьми, а ведь ты прав! Проклятый пират небоится смерти, но у его сына может быть другое мнение. Сыновняя почтительностьу испанцев весьма распространённое и сильное чувство… Эй, вы! — обратилсяон к людям, стоявшим возле пленника. — Тащите его сюда!

И, показывая дорогу, Блад спустился через люк в полумрактрюма, где воздух был пропитан запахом смолы и снастей, затем направился ккорме и, широко распахнув дверь, вошёл в просторную кают-компанию.

Несколько человек волокли за ним связанного испанца.

Все, кто остался на борту, готовы были примчаться сюда,чтобы узнать, как Блад расправится с предателем, но капитан приказал им непокидать палубы.

В кают-компании стояли три заряженные кормовые пушки. Ихдула высовывались в открытые амбразуры.

— За работу, Огл! — приказал Блад, обращаясь ккоренастому канониру, указав ему на среднюю пушку. — Откати её назад.

Огл тотчас же выполнил распоряжение капитана. Блад кивнулголовой людям, державшим дона Диего.

— Привяжите его к жерлу пушки! — приказал он и,пока они торопливо выполняли его приказ, сказал, обратясь к остальным: —Отправляйтесь в кормовую рубку и приведите сюда испанских пленных. А ты, Дайк,беги наверх и прикажи поднять испанский флаг.

Дон Диего, привязанный к жерлу пушки, неистово вращалглазами, проклиная капитана Блада. Руки испанца были заведены за спину и тугостянуты верёвками, а ноги привязаны к станинам лафета. Даже бесстрашныйчеловек, смело глядевший в лицо смерти, может ужаснуться, точно узнав, какойименно смертью ему придётся умирать.

На губах у испанца выступила пена, но он не переставалпроклинать и оскорблять своего мучителя:

— Варвар! Дикарь! Проклятый еретик! Неужели ты не можешьприкончить меня как-нибудь по-христиански?

Капитан Блад, не удостоив его даже словом, повернулся кшестнадцати закованным в кандалы испанским пленникам, спешно согнанным вкают-компанию.

Уже по пути сюда они слышали крики дона Диего, а сейчас сужасом увидели, в каком положении он находится. Миловидный подросток с кожейоливкового цвета, выделявшийся среди пленников своим костюмом и манеройдержаться, рванулся вперёд и крикнул: