Говорят, везёт всегда дуракам и счастливчикам. Алексей дураком не был. Выходит, был счастливчиком? За один полет судьба пощадила его 6 раз! Не удушила, когда штурман разгерметизировал кабины — заранее надела не него согласно полетному заданию на высоту кислородную маску. А это — что кислородная подушка больному, отдающему концы. Радист спас Русанова своей оплошностью, открыв плиту в люке силой, а не вогнал самолёт в смертельное пике. Истребители не взорвали его в воздухе. Неравномерная выработка горючего уменьшила угол планирования. Болотный бугорок, ставший точкой соприкосновения на огромном ровном пространстве, разбудил его. Грубые подскоки из-за плохой посадки — "со сна", уберегли его от "гармошки". А если посчитать ещё и тот прыжок с поезда, когда посторонился железный столб, то получится цифра "7". А семёрка в поверьях восточных людей — цифра везучая. Спрашивается, каким же нужно быть удачливым, чтобы "чёрный вагон", в котором лётчик уже сидел, заняв место на тот свет, к Харону, уезжал всё-таки… без него.

Обалдевший от неожиданности всего происшедшего и происходящего, Алексей сорвал с головы шлемофон с кислородной маской и, изумлённый, молча слушал, как шумят в тундровой тишине гироскопы приборов. Он был цел, невредим, и только сердце билось в груди, как большая рыба, запутавшаяся в сетях.

— Штурман!.. Радист!.. — громко позвал Алексей. — Как вы там?..

Никто не отозвался.

5

Прошло четверо суток. Сколько ни кружил Алексей возле самолёта по тундре, определить, где находится, не мог. Во все стороны простиралась ровная болотистая низменность. Хибин ни в какой стороне видно не было. Да он и не собирался уходить от самолёта, заметного на болоте. Ждал, когда спасатели найдут его сами. Был уверен: находится где-то в тундре Кольского полуострова. Расстояния — небольшие, дни — хорошие, самолёт — не иголка. Увидят.

По-настоящему заволновался он только на 5-е сутки. В воздухе не было ни одного вертолёта! Не может быть, чтобы его не искали! Ведь штурман и радист где-то выпрыгнули, сообщили.

И тут его впервые осенило: как же выпрыгнул радист, если он, лётчик остался жив? Что-то не то… Почему вообще нет самолётов в небе? Над Кольским всегда летают, во всех направлениях. А здесь — нет. И ночи холоднее, чем дома. Значит?..

"А вдруг я где-то не на Кольском?!."

"Тогда меня не найдут, надо самому выбираться. Но где же я, где? Неужто не заметил никто, куда пролетел самолёт?"

Алексей был прав. Его самолёт, прилетевший в эти места на минимальной высоте, действительно никто не засёк и не видел — ни охотники, ни пограничные локаторы, которые были от этих мест далеко. Но то, что его не ищут, считая канувшим в море, он вообще не знал и не мог даже подумать о таком.

Не мог он ответить себе и на главные вопросы. Что произошло вообще? Как мог выпрыгнуть из своей кабины радист, не угробив его и машины? Мучила неизвестность. Вокруг было какое-то гиблое место с чёрными топями. Иногда пролетит какая-нибудь болотная птица стороной, и опять ни звука. Мёртвая тишина. Алексею казалось, что он слышит даже, как летит по небу осенняя паутина.

Куда идти? В какую сторону?..

Прислушиваясь к болотным вздохам и чмоканью, он пробовал найти выход из топи, но каждый раз, стараясь не провалиться в трясину, возвращался к самолёту назад. Жилет для плавания из оранжевой резины он держал теперь всё время надутым. На всякий случай. Мало ли что… А чтобы не облепляли лицо и шею комары, засунул под шлемофон тряпку из майки — оторвал целый кусок. Тундра звенела от комарья, словно прихлынувшая к ушам кровь.

Выхода из топей, кажется, не было. Да и промокли от частых купаний патроны к ракетнице. Кончался неприкосновенный запас шоколада и сухарей, который Алексей достал из ранца парашюта. Всё складывалось очень скверно. Даже согреться было нечем на болоте, хотя в непромокаемой бумаге были и спички. Были топорик, компас и нож. Короче, вся экипировка северных лётчиков.

Стало казаться, что в его спасении в воздухе таилась какая-то насмешка судьбы. Или дьявольская запланированная игра: не суждено разбиться, значит, намечено что-то другое? Судьба только играет с ним. Но для чего? Чтобы мышка не думала, что может уйти, проявив волю? Стало быть, все 7 раз перед этим — ещё не судьба? Только её игра, насмешка? Каков же тогда конец?..

Суеверный, как и все лётчики, он боялся теперь не за себя, жаль было Таню, родителей. Даже не узнают о нём правды…

"Какой?.. — подумал он ошарашено. — Ведь я же ещё… живой. А думаю — как о покойнике…"

От фронтовиков знал: кто приговорил себя в душе, уже не боец. Мысль эта встряхнула его. Он понял: это тундра и одиночество угнетающе действуют на него. Надо уходить. Плыть, выбираться на сухое, где растут кустарники или деревья. Сидеть на месте — смерть…

Экономя "аварийный" паёк, он съел полсухаря, крошечный квадратик шоколада и закрыл от усталости и голода глаза. И тотчас представил себе заплаканное лицо Тани. Вероятно, ей сказали уже, что он погиб… Думать, что Таня плачет, Алексею было приятно. Но вдруг ход его мыслей принял иное направление…

"Погиб? Ну да. Ведь так думают сейчас, наверное, все. А, стало быть, и не ищут. Значит, я тут только теряю время и силы…"

Осенённый страшной догадкой, что его не ищут потому, что считают погибшим, Алексей мгновенно догадался, что произошло с ним 5 дней назад. Он уснул. И уснул, видимо, крепко. Ребята не дозвались его и покинули самолёт где-то в безлюдном районе. Радист Диких его пожалел и, обладая огромной физической силой, выпрыгнул не аварийным способом, а обычным, отодвинув плиту силой. Зачем? А на всякий случай, чтобы не брать на душу грех. И вот этот случай и спас его — редкий случай. На аэродроме об этом никто не знает. Считают, что самолёт врезался где-нибудь в болото. А он вот, может быть, перелетел даже на материк… И судя по тому, что в небе нигде ни самолёта, ни белого следа от него, место аварии находится где-то далеко от установленных воздушных трасс.

"Надо срочно выбираться! Плыть отсюда…" — твёрдо решил он. Но солнце уже садилось, и лезть в болото на ночь Алексей не решился.

Всю ночь он мёрз. А на рассвете проверил, на месте ли нож, топорик, пистолет с патронами в промасленной бумаге, и пошёл в воду. Оружие есть — тундра прокормит. Не может быть, чтобы живая тварь не повстречалась ему в тундре, если выберется на сушу. Но…