Бард пел, и Темная Богиня внимала ему. Казалось, она позабыла обо всем… Но никто из храбрых воинов, что были у нее за спиной, удобного момента для удара использовать не решился. А Мальдех, все такой же, ни жив, ни мертв, с ужасом смотрел на сидевшую рядом девушку.

– Как жаль… – сказала Темная Богиня, когда песня отзвучала. – Как жаль… Я не могу отпустить тебя, извини.

Она соскочила на пол, подошла и поцеловала барда в губы. Не как целуют возлюбленного, а как целуют на прощание. Меч свистнул, и голова барда откатилась к стене – в глазах навсегда застыло последнее удивление. Еще мгновение простояв на ногах, рухнуло обезглавленное тело…

Темная Богиня, проходя, наступила на все еще лежащего без памяти Алькома, будто на ступеньку, и снова взлетела на стол. Теперь она смотрела на Мальдеха, и барон съежился под ее взглядом, словно перепуганный мальчишка.

– Пора платить, – сказала она. – Пора.

Поискав глазами, девушка взяла два небольших столовых ножа и пригвоздила ими кисти рук Мальдеха к дереву столешницы. Барон сидел покорный, он уже давно смирился со своей участью.

– Подайте мне копье, – бросила Темная Богиня, не глядя протягивая руку.

Кто-то из дружинников опрометью – не дай бог прогневить новую хозяйку! – принес требуемое. Девушка примерилась и отмахнула мечом кусок древка длиной с две ладони, а остальное небрежно отбросила в сторону.

– Открой рот, милый. – Темная Богиня наклонилась к Мальдеху и погладила его обрубком по губам.

Барон смотрел на нее налитыми кровью глазами и мелко тряс головой.

– Ты говорил ей, чтобы она была аккуратнее с зубами, но нам ведь это не нужно, правда? – Она коротко и очень сильно ударила, вколачивая кусок дерева в чуть приоткрытый рот и дальше, вместе с осколками зубов, в горло.

– Тебе понравилось? – спросила она. – Ей тоже это не нравилось.

Барон не мог даже хрипеть в ответ. И тогда Темная Богиня отрубила ему голову. Подняв ее за седые космы, Темная Богиня удовлетворенно улыбнулась.

– Я сделала, – сказала она и весело посмотрела на оставшихся в живых воинов. – Помогите Алькому, он будет вашим командиром. И быстрее, нам нужно еще многое успеть, а рассвет уже скоро…

Из ста двадцати дружинников, стрелков и копейщиков, которые составляли личную армию барона, до рассвета дожило чуть больше пятидесяти. Утром они принесли ужас, поселившийся в их душах, в дома остальных обитателей замка Мальдеха. Всех, без различия пола и возраста, сгоняли на площадь перед башней.

Там, на сооруженном помосте, в высоком кресле сидела красивая молодая женщина в черных лакированных латах. Рядом стоял Альком, в парадной броне, в остроконечном шлеме с красным плюмажем. Вместо обычной угрюмой маски на его лице была отстраненная, почти мечтательная улыбка. Воздетая на копье, голова его старого друга и сюзерена безучастно глядела в толпу мертвыми глазами. Но Алькома это не волновало. Никто из уцелевших воинов не знал, что именно сделала с ним Темная Богиня, но Альком стал другим. Словно в его жизни появился какой-то новый, известный только ему самому смысл.

Тело Анны вынули из петли. Теперь она лежала возле своего мертвого возлюбленного, тут же, на помосте.

Утро было морозное, безветренное. С неба медленно опускались снежинки. Люди переминались с ноги на ногу, ежились от холода: мало кому дали время нормально одеться. Матери, чувствуя страшное, зажимали рты непоседливым, крикливым детям.

Десятник доложил Алькому, что собрали всех. Тот склонился к госпоже. Темная Богиня кивнула и встала.

– Я пришла, – как всегда коротко провозгласила она, будто эти слова все и всем объясняли, и опустилась обратно в кресло.

Альком, с ее позволения, выступил вперед.

– Госпожа наказала барона Мальдеха за его грехи. Мы все теперь принадлежим… – тут он невольно замялся, не зная, как величать свою новую хозяйку.

– Эллинэ, – подсказала Темная Богиня.

– …Ее милости госпоже Эллинэ, – продолжил Альком. – И сейчас она будет вершить суд, дабы решить, кто еще достоин наказания.

Первым на помост стража втащила управляющего. Управляющий упал на четвереньки и пополз целовать ноги хозяйке. Та брезгливо отпихнула его и многозначительно глянула на Алькома.

– Повесить! – приказал тот.

– Пощадите, госпожа! – завизжал управляющий. – Я буду верно служить вам! Пощадите!

– Крысы не служат, – сказала Темная Богиня. – Они лишь портят зерно.

Упирающегося изо всех сил человечка потащили прочь. Вскоре его дергающееся тело заняло место Анны на башне.

Женщин и детей Эллинэ милостиво освободила от суда. А мужчины по одному поднимались на помост, как на эшафот, становились на колени и ожидали решения своей участи. Никто не знал, за что именно и как судит их новая грозная хозяйка. Но одних лишали жизни, другим ее оставляли. В толпе голосили жены обреченных на казнь мужей, плакали дети. В воздухе на замковой площади уже не было морозной свежести: все забивали запах горелой человеческой плоти, вонь испражнений, свежей крови. Смешанный аромат ужаса.

Дошла очередь и до кузнеца подняться к Темной Богине.

– Вижу, броня моя к лицу вашей милости, – сказал он, сумрачно глядя на нее.

– Твоя? – изогнула бровь та.

– Я ковал, – поправился кузнец. – Моя работа. А он вот эту броню от порчи чаровал…

Кузнец наклонился к лежавшим на помосте мертвецам, дрожащей рукой огладил по очереди их волосы. Анну уже невозможно было узнать. А Сергиус, казалось, улыбался бледными бескровными губами.

– Эх, просил же… Подумай, парень… – укоризненно проговорил он. – Видишь, какая у нас через тебя жизнь-то настала… И раньше не особо веселились, а уж теперь-то и подавно.

Альком вопросительно глянул на хозяйку – та отрицательно покачала головой.

– Госпожа дарует тебе жизнь, благодари ее милость, – сказал Альком.

– Спасибо, конечно, – сказал кузнец. – Да только вины за собой особой не чую… То, что мы для благородных – вроде букашки в лесу, давно знаю. Пожил. Так что, коли прохожий на тропинке муравья не раздавил, – тому кланяться?

Альком вновь глянул на Эллинэ, но та лишь расхохоталась.

– Надеюсь, выкованные тобою мечи будут так же остры, как и твой язык, – сказала она. – Но если завтра от тебя так же будет разить перегаром, повешу!

…К полудню все было кончено. Уцелевших от бойни разогнали работать. На башне вместо знамени барона вился на ветру черный с красной каймой стяг Темной Богини.

Эллинэ обедала в обществе Алькома в покоях барона. Слуг не допустили, Альком сам прислуживал госпоже за столом. Та ела мало, по ее слегка рассеянному виду было видно, что она о чем-то размышляет. Алькому не терпелось спросить, но он не смел первым обратиться к госпоже.