И только шерстяные носки, натянутые до колен, отвлекают меня от ее спины.

Беззвучно смеюсь, наблюдая, как она скользит ими по полу, молниеносно перемещаясь от плиты к раковине и обратно.

Внимательно оглядываю Аню и вызываю в голове совершенно другой для нее образ: примеряю ей платье, дорогие украшения, модные туфли, и понимаю: в этих смешных носках и с растрепанным хвостом она нравится мне куда больше.

Все вокруг резко темнеет. Остается только Аня. И я перестаю понимать, что опять со мной происходит.

Эта девушка тянет меня словно магнитом.

Вчера, когда она в кромешной темноте передавала мне засыпающего Даню, ее руки коснулись меня, и я до сих пор чувствую их тепло на своем теле.

Она не видела, как я смотрел на ее очертание, как провожал взглядом из комнаты. Она не знала, что я чувствовал после того, как закрылась дверь, и как желал, чтобы она вернулась обратно.

Ее близость сводит меня с ума.

Вопрос: почему?

Да потому что она не пытается мне понравиться. Даже больше: Аня тихо ненавидит меня.

Все ее общение со мной исключительно по делу и оно всегда касается сына. А в остальном девушка держится отстраненно. В ней все еще сидит обида, за то, что я ворвался в ее тихую жизнь и теперь она вынуждена жить в моем доме. Она не раз дала мне это понять.

Упрямая. Я изо всех сил стараюсь доказать ей, что деньги и связи здесь не при чем. Я бы боролся за сына, даже если бы был простым рабочим с завода.

Но она думает иначе.

Еще Аня сказала, что обязательно вернет мне деньги за операцию… Как будто я зверь, не способный делать что-то от чистого сердца и не требуя ничего взамен.

Я подхожу к дивану, напоминающему большую белую букву «С», удобно располагаюсь и в этот момент Аня оборачивается.

— Вы меня напугали, — выдыхает она, приложив к груди руку и сердито добавляет: — У вас есть талан незаметно подкрадываться.

— Даня еще спит? — спрашиваю я.

Она кивает, надевает рукавицы-прихватки, берет кастрюлю с картошкой, несет ее к раковине, и в это время из другой кастрюли выливается кипящее молоко.

Через секунду мы одновременно подлетаем к плите. Я хватаю голыми руками горячую кастрюлю, переставляю на стол.

— Обожглись? — испуганно смотрит на мои руки Аня.

— Все в порядке, — вру я, терпя жгущую боль в ладонях.

— Давайте под холодную воду, — Аня неожиданно хватает меня за запястье, ведет к раковине, включает кран.

Пользуясь случаем я встаю так, что она оказывается в моей ловушке: ее голова в аккурат под моим подбородком, спина прижата к моему телу.

Не торопясь вытягиваю руки под холодную воду, вдыхаю запах ее волос.

— Денис, — с трудом разворачивается ко мне Аня, и теперь ее лицо в нескольких сантиметрах от моего. — Разрешите пройти, — сдержанно говорит она.

Так просто уйти не получится. Я хочу насладиться этим сердитым взглядом, сдвинутыми бровями, отчего на переносице появилась тонкая линия.

Невольно улыбаюсь, веду взглядом к ее полным губам.

— У меня сейчас котлеты подгорят! — отпихивая меня, ворчит Аня и отходит к плите.

Выключаю воду, поднимаю с пола ее резинку, но не отдаю обратно.

Мне нравится, как ее гладкие волосы струятся вдоль спины. Даже несмотря на то, что они прикрыли те самые соблазнительные ямочки.

Отлучившись в уборную, я возвращаюсь в кухню минут через десять. Стол уже накрыт. В центре стоит большая глубокая тарелка с пюре, рядом с ней — блюдо с котлетами, нарезаны овощи.

— Присоединяйтесь, — бросает Аня, садясь на стул.

Я располагаюсь напротив нее, охотно накладываю еду и, положив в рот кусок котлеты, прикрываю глаза.

— Обалденно! — честно говорю я. — Ты готовишь лучше моего шеф-повара.

— Рада, что вам нравится, — жуя и не глядя на меня, отвечает Аня.

Я откладываю вилку, сердито смотрю на нее исподлобья и возвращаюсь к старому разговору.

— Ань, мы же родственники, верно? Почему ты общаешься со мной, как с начальником? Неужели так сложно перейти на «ты»?

— Мне так удобнее,  — пожимает она плечами и, нагло глядя на меня, закидывает в рот помидор-черри.

У меня нет слов. Ну до чего же она упрямая!

Эля тоже выкала первое время, но при этом была скромной и застенчивой, словно стеснялась меня. А еще она никогда не дерзила, как некоторые, — кошусь на Аню.

Черт, какие же они все-таки разные и обе притягивают меня одной схожей чертой: и той и другой не важны мои деньги.

Эля вообще долгое время думала, что я работаю менеджером по продажам спортивного питания. Я нарочно соврал ей. Хотел проверить, каковы шансы у парня со средним достатком расположить к себе иностранку.

И она успешно прошла эту проверку.

Да и вообще, вспомнить только, как мы познакомились.

В тот день у меня сломалась машина. Заглохла на парковке отеля, и мы с Романом ничего не могли с ней поделать. Он остался дожидаться механика, а я отправился домой на метро.

Мог бы вызвать такси, безусловно, но иногда мне хочется спуститься в метрополитен и окунуться в дух города — дурацкая привычка, преследующая меня с детства.

Когда мы с парнями убегали из детского дома, для нас было любимым развлечением — кататься на электричках.

Ностальгия по тому времени до сих пор сидит глубоко в душе.

И вот я еду в полупустом вагоне и на одной из станций заходит девушка. Красивая, высокая, стройная. Она садится напротив и неожиданно достает из сумочки книгу Эрика Берна.

«Вот это да!» — подумал тогда я и не смог воздержаться от совета.

— Если еще не читали «Люди, которые играю в игры», то очень советую. Это от того же автора, — кивнул я на книгу.

Девушка бегло взглянула на меня, едва заметно улыбнулась.

— Читала, — ответила она, и с первого же слова я уловил необычно-красивый акцент.

И почему-то мне захотелось узнать кто она и откуда у нее такая тяга к подобным произведениям.

Мы заговорили на эту тему, и с каждой секундой я ловил себя на мысли: наши интересы в литературе чертовски схожи.

Она оказалась итальянкой, приехавшей в столицу навестить отца. А еще была очень милой и умной, что, безусловно, в ней очень нравилось.

Мы вышли на одной станции, вместе шли до перекрестка, на котором