– Октавия действительно такая тоталитарная?

– Смотря для кого, – хмыкнул Скэриэл. – Вот для чистокровных всё замечательно. Вы живёте припеваючи. Поэтому во главе страны стоит Совет старейшин из чистокровных. Ни один полукровка не занимает политическую должность.

– «Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие», – вспомнил я Гедеона, цитировавшего заповедь из «Скотного двора» Джорджа Оруэлла.

– Что?

– Почитай «Скотный двор» Оруэлла. Найдёшь там много схожего… Получается, ты никуда не можешь выехать? Ни ты, ни Эдвард?

– Ага.

– Про это не говорят в лицее.

– А зачем? В лицее учатся чистокровные. К чему им проблемы низших?

– Если не говорить о проблеме, это не значит, что её нет.

– Другие чистокровные с тобой не согласятся.

– Люмьер говорил, что император Бёрко хорошо относился к полукровкам и низшим в Октавианской империи, – задумчиво произнёс я и сразу пожалел о сказанном.

– А Люмьер был приятелем императора, чтобы так разбрасываться словами? – проворчал Скэриэл.

– Его отец, кажется, Маркус Уолдин, был приближённым императора и умер во время переворота. Но сам Люмьер фанатик императорской династии. Он не может быть объективным.

– Интересно, – протянул Скэриэл, подсаживаясь ближе. – Он из тех, кто верит, что есть наследник Бёрко?

Я невнятно что-то пробурчал под нос. Тему наследников поднимать не хотелось.

– Чего? – переспросил Скэриэл, а затем хитро уставился на меня. – Ты что-то скрываешь!

– Нет, нет… – помотал я головой. – Просто я ничего толком не знаю о Люмьере и не хочу его обсуждать.

– Ну да, ну да, – протянул Скэриэл, заговорщически кивая. – Он дружит с Гедеоном, да? Тот самый парень, что следил за мной.

– Ага. Но это всё, что я о нём знаю.

– А ты сам как думаешь? Существует ли этот наследник?

– Что?

– Наследник Лукиана Бёрко, которого могли спасти… Думаешь, что это всё городские сплетни?

– Честно говоря, не знаю. А что?

– Если он жив, то ему должно быть сейчас шестнадцать или семнадцать лет. Прям как нам. – Скэриэл улыбнулся. – Я просто иногда думал об этом. То, что я владею тёмной материей. Вдруг наследником мог быть и я.

– Но у тебя же были родители. Семья.

– Ну, а вдруг мои родители как раз и спасли меня во время переворота и забрали себе, – хмыкнул он, затем серьёзно добавил: – Шучу я. Просто мысли вслух. Конечно, прикольно было бы стать наследником империи, но это всё только слухи.

– Ага, – напряжённо кивнул я, мечтая поскорее сменить тему. – Кстати, по поводу Оливера…

– М?

– Я про то, что ты помог Оливеру. Достал фотографию и сходил с ним на встречу с Бернардом… Он, наверное, тебя благодарил, но и я хочу сказать спасибо. Ты правда спас его.

– Не за что, – тепло улыбнулся Скэриэл. – Я всегда помогу твоим друзьям.

– Спасибо, – чуть тише повторил я.

– Да всегда пожалуйста. – Он вновь уткнулся в экран. – Всё ради тебя.

Я замолчал, смутившись, и уставился на свои плотно сжатые в замок руки. Скэриэл поднял взгляд и, заметив мою неестественную позу, спросил:

– Что? – Он убрал телефон в карман. – Что-то случил…

– Давай начнём практику. – Грубо прервав его, я поднялся со стула и, скомкав в руках покрывало, направился к дивану.

– Чего ты?

– Всё нормально, – отмахнулся я. – Мы можем потренироваться пока без лука и стрел? Мне нужно для начала оформить материю во что-то более лёгкое. Типа, ну, не знаю, треугольника?

– Ладно. – Он подошёл ближе. – Уж треугольник ты можешь легко представить.

Я сделал пару глубоких вдохов, размял кисти рук и попрыгал на месте. Скэриэл наблюдал за мной с приподнятой бровью и приоткрытым ртом.

– Ну что? – раздражённо выдал я.

– Да ты прям в олимпийскую сборную готовишься…

– А как готовишься ты? – огрызнулся я в ответ.

– А ты готовишься к тому, чтобы почистить зубы или расчесать волосы?

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – бросил я, хотя, уж если быть честным, понимал.

– Твоя способность врождённая. – Скэр принялся разговаривать со мной как с ребёнком. – Это как пользоваться рукой или ногой. Ты просто чувствуешь её и знаешь, что сможешь ею управлять.

– А я вот не могу. Я ощущаю тёмную материю как лишнюю конечность, которая отравляет мне жизнь.

– Но без тёмной материи ты бы не мог быть чистокровным. Даже твой цвет волос и статус твоей семьи тебя бы не спасли. Был бы обычным полукровкой.

– Не вижу в этом ничего плохого, – грозно выдал я.

Скэриэл одарил меня благодарным взглядом, но я даже не понял, за какие заслуги. Он сел на диван и принялся не спеша меня разглядывать, как будто мы не виделись много лет.

– Ты мне нравишься, – вдруг тихо произнёс он.

Я оцепенел. Мне не хотелось пугать его неоднозначной реакцией. Но, вместо того чтобы смутиться, Скэриэл с любопытством наблюдал за мной, словно за какой-то диковинной зверушкой. Как будто это была не более чем забава, шутка, которую я не признал с первых строк.

Я напряжённо хмыкнул, хотя больше хотелось провалиться под землю. Иногда я просто не мог понять, что там в голове у Лоу, когда он вытворял странные вещи. Он был мне лучшим другом, наверное, самым близким сейчас человеком, но это признание перевернуло всё с ног на голову.

– Ага, конечно.

Скэриэл зажмурился, словно от яркого света, и наклонил голову набок, как будто флиртуя, ну или как будто у него защемило шею. Из-за полного отсутствия опыта на любовном фронте я был плох в распознавании всего, что касалось романтики. Но, уверен, даже если бы кто-то растянул транспарант с признанием в любви, я бы и тогда воспринял это как шутку.

– Ты мне не веришь? – спросил он беззаботным голосом, и меня это немного успокоило.

Не верю? Как бы помягче выразиться, я даже не уверен, правильно ли воспринял эти слова. Нравиться человек может по-разному. Скэриэл мне нравился как друг, как человек. О какой симпатии говорил он? Спросить так в лоб – значит поставить себя в неловкое положение. Нравлюсь ли я ему как парень? Я уже давно замечал, что Скэриэл не против подобных отношений, да и я не чувствовал неприязни. Испытывал ли я к нему романтические чувства? Нет, но обижать отказом не хотелось. Лучше бы и вовсе избежать этого разговора.

– Верю. – Я уставился в окно и с запинкой произнёс: – Ты мне тоже…

– Как друг? – перебил он.

– Что?