отец. – И мы уже вовсю это используем. Вот только это не твой подвиг. Своей ошибкой ты возвеличил этого Ершова, а не себя. И это плохо вдвойне, так как раньше его и его инвазивных головорезов боялись, а теперь уважают. Ты командовал рейдом и потерял в общей сложности сто шесть человек, а он спас от верной смерти всех уцелевших, потеряв всего восьмерых. Но главное, что у тебя погибла эта дурацкая археологическая партия Савицкой, состоящая из молодежи до двадцати шести лет. Молодых с каждым годом все меньше, и эта потеря возмутила электорат гораздо сильнее всех остальных проблем! Общественность требует призвать руководство рейдом к ответу. А слава за добытые вертолет и танки досталась инвазивному быдлу.

– А… но… – вновь запнулся Леонид. – Разве нельзя направить их энергию в нужное русло? Ну, организовать наступление на тех лигов, пусть перебьют их всех в отместку за погибшую молодежь! У нас теперь пять танков, еще есть БМП и два вертолета! Такое побоище наверняка отвлечет их от меня, а мы добудем массу материальных ценностей!

– Нет, – с сожалением покачал головой генерал. – ГХК нам не по зубам. Это сражение мы не выиграем, а даже если и выиграем, потери будут огромны. Электорат сначала будет в шоке, а потом затянет старую как мир волынку: плохое правительство плохо управляет. А если мы потеряем почти всю Службу Безопасности, кто будет сдерживать волнения? Нам тут чужая революция не нужна, устраивать революции – это наше историческое исключительное право.

– Пап… – Леонид нетвердо вздохнул и с опаской посмотрел на отца: – А что такое ГХК?

– Горно-Химический Комбинат, – криво ухмыльнулся генерал. – То самое место, откуда ты ушел живым, не иначе по воле Господа. Потому что другого объяснения твоему чудесному спасению я найти не могу. ГХК – это исторически сложившееся название. Задолго до наступления Хаоса в той горе, на глубине двухсот метров, выдолбили целый город, размерами сопоставимый с московским метрополитеном, если ты помнишь из школьного курса истории, что это такое. Там нарабатывался оружейный плутоний для ядерных зарядов. Позже, когда Концерн начал политику экспансии и мы подчинили себе мир уже официально, атомное оружие стало больше мешать, чем помогать. Концерн начал разоружать страны, владевшие ядерными арсеналами, и последние пошли в переработку. Из ГХК официально сделали могильник для радиоактивных отходов АЭС со всего мира. Но в действительности под могильник была задействована лишь некоторая часть подземного города. Как только негативные прогнозы по приближающейся генетической катастрофе подтвердились, Концерн начал программу ЦСГР. На базе ГХК было решено выстроить законспирированный командный пункт, на случай непредвиденных обстоятельств… Имели место крайне опасные прецеденты, например, в США, в Зоне-51… позже он привел к катастрофическим последствиям, но о них тебе знать, насколько я вижу, пока явно рано!

Отец бросил на него красноречивый взгляд и продолжил:

– В ГХК завезли большое количество ресурсов, включая очень крупный запас сырой нефти и оборудование по ее переработке, устроили теплицы для производства органики, соединили с центром космической связи, что был в Железногорске, позже приступили к подготовке жилых апартаментов. Для охраны строительства туда перевели танковый батальон в усиление собственной охраны ГХК. Это и было ошибкой. Охрана ГХК почему-то состояла в основном из женщин, это было как-то связано с традициями вневедомственных подразделений тех времен. В танковом батальоне, естественно, было множество мужиков. У офицеров и без того рождалось слишком много лигов, а тут еще эти две, Шаро их забери, охранные структуры начали вступать меж собой в близкие контакты. В результате количество неполноценных семей, имеющих детей-уродцев, превысило шестьдесят процентов, и охрана стала неблагонадежной. Управляющий Комитет принял решение передислоцировать из района ГХК танковый батальон и сменить внутреннюю охрану, но, как оказалось, было уже поздно.

Как только информация об этом дошла до неблагонадежных, в батальоне вспыхнул бунт. Изменники захватили подземный объект и начали выдвигать какие-то свои бредовые требования, угрожая блокированием строительства нашего ЦСГР, в котором на тот момент заканчивалась герметизация Периметра. Рисковать еще сильнее мы не могли. До Хаоса оставались считаные месяцы, полностью лояльных армейских подразделений не осталось, а нести потери среди сотрудников Службы Безопасности было в высшей степени непродуктивно. Концерн принял решение нанести по изменникам бомбовый удар. Железногорск удалось уничтожить, но часть сепаратистов успела укрыться в ГХК. Позже бомбардировки проводились еще трижды. Пришлось разрушить старые хранилища ядерных отходов, завод по их регенерации и даже применить биологическое оружие. Параллельно Концерн санкционировал управляемую эпидемию в правобережной части Красноярска, чтобы отбить у преступников желание двигаться на город. Это все, что было в наших силах на тот момент. К сожалению, несмотря на мощное биологическое и радиоактивное заражение, потомки личного состава того танкового батальона выживают до сих пор.

Генерал зло поморщился и постучал пальцами по столешнице своего рабочего стола, выполненного из красного дерева еще триста лет назад каким-то известным в ту пору мастером.

– Первые сто лет с ними пришлось особенно тяжело, – произнес он. – Они как-то исхитрились передавать по наследству навыки обслуживания боевой техники и тактики, и хотя лиги быстро вырождаются и имеют малый процент дееспособных особей, ГХК всегда оставался предельно опасен. Туда стекались все агрессивно настроенные лиги, они постоянно атаковали наши рейды и караваны, идущие из угольного разреза в Бородино, убивали разведчиков и несколько раз даже пытались нападать на Военизированный Пояс. Их безграмотность и инвалидность не позволяют им эффективно пользоваться имеющимся вооружением, и Служба Безопасности всегда отбивала эти атаки. Концерн не зря сделал ставку на тяжелые минометы и противотанковые орудия в капонирах.

Однако большое количество лигов и обилие находящейся в их распоряжении боевой техники сделало невозможным их уничтожение. Некий паритет, эдакое вооруженное до зубов игнорирование друг друга, у нас наступил семьдесят пять лет назад. Твоему деду, а позже и мне, не пришлось сталкиваться с ГХК, хотя иногда мы посылали туда разведчиков в обстановке строжайшей секретности. Ни один из отрядов так ни разу и не вернулся. И если анализировать твой рассказ и рапорта людей Ершова, даже сейчас, несмотря на вырождение, в той горе проживает не меньше тринадцати-пятнадцати тысяч лигов. Из них порядка шести-семи сотен – это агрессивные особи, готовые к ведению боя. По информации из секретных архивов, в распоряжении танкового батальона на момент бунта имелось чуть более тридцати танков и приблизительно столько же единиц иной техники. Даже если сейчас у них осталась лишь половина всего этого, уничтожить их мы не сможем. А штурмовать подземный город – тем более. Так что наиболее оптимальной политикой являлось отсутствие какого бы то ни было соприкосновения с