рубить людей Адриана.

- Нет! – закричала Магда и кинулась к Рейсу, ухватила Предмет, попыталась стянуть с руки.

Адриан схватил жену, чтобы отбросить в сторону…

И оба замерли. Что-то странное творилось с шаваном.

Юхан разинул рот, дико выпучил глаза. Впился ногтями в шею, будто хотел насквозь  процарапать ее. Задрожал, покрылся багровыми пятнами… И рухнул лицом на стол у подножья Птахи без Плоти.

Повисла страшная тишина. Лекарь перебежал от Менсона к Рейсу, пощупал пульс, нашел жилу на шее. С испугом уставился на владыку, отрицательно качнул головой.

Второй из Пяти зашептал на ухо болотной королеве. Она ответила:

- Это пилюля Черной Мэри. Смертельный яд часового действия.

Лицо Адриана вытянулось, как конская морда.

- А можно ли как-нибудь?.. Есть ли зелье?..

- Он мертв, милорд, - произнес Франциск-Илиан, и как-то врезалось в уши слово «милорд». – Он полностью мертв. Такое случается с людьми.

Адриан повертел головой, будто ища поддержки.

- Ну, в таком случае мы…

И тут Магда взорвалась:

- Слушай меня, кровожадная жопа! Ты просрал свой единственный козырь, потому теперь сделаем то, что скажу я. Ты напишешь гребаное письмо Ориджинам. В нем будет мешок извинений и ведро раскаянья. Сегодня пошлем курьера, а через три дня все мы явимся на мирные переговоры. Если Ориджин оставит нам Фаунтерру до мая – ты поклонишься и скажешь: «Нижайше благодарю». Если Ориджин скажет: «Ты был дураком» - стукнешь себя в грудь и ответишь: «Так точно, полным кретином». Ты сделаешь все, тьма сожри, чтобы я и мой отец, и наша армия, и шут Менсон, и даже шиммерийцы вышли отсюда живыми!

- Это… ты его?.. – выдавил Адриан, глядя на мертвого Рейса.

Магда понимала: это сделал шут. Он даже рискнул собой и выпил лишнюю эхиоту, чтобы затянуть время, пока сработает яд. Без малейшего стеснения Магда солгала:

- Да, это я. Если хочешь вырастить свой сраный дуб – никто тебе не поможет, кроме Минервы и Ионы. Значит, придется мириться с ними! А коли захочешь как-нибудь меня наказать, то учти: отец сейчас в штабе барона Деррила, наши полки готовы к бою, а вестовой уже умчал к генералу Хортону. Если ровно через час я не поцелую папеньку в щечку, он объединится с кайрами и вытрясет из тебя дерьмо.

На Адриана жалко было смотреть. Он оплывал и таял, как сугроб желтого обоссанного снега. Несомненно, потом он захочет отомстить. Но Магде осточертело жить в страхе перед мужем. Малахольная Иона пошла против перстоносцев - чем это я хуже? Неужто не справлюсь с одним наглым говнюком?!

- Леди Магда, - тонко улыбнувшись, пророк поклонился ей.

Поддержка шиммерийца придала сил. Магда сунула Адриану блокнот:

- Пиши извинения, драгоценный. И вот еще: прямо сейчас отпусти жену Менсона. Твой дядя не заслужил такого отношения.

Искра

Спасти мир оказалось легче, чем защитить один город. Битва за Первую Зиму еще только начиналась, сотням и тысячам воинов еще предстояло отдать жизни за победу – а Пауль уже был убит. Лучший солдат владыки хаоса превратился в ничто, а с ним исчезла и угроза, нависшая над миром. Минерва узнала об этом в часовне агатовского монастыря, когда хлопок двери прервал ее молитву.

- Все получилось! – крикнул с порога Инжи Прайс, и монашки зашипели на него.

- Кроха, мы его исполнили, - громким шепотом повторил Парочка. – Этому гаду конец.

Мира подбежала к нему:

- Прекрасно! А где Нави?..

Она не успела опомниться, как очутилась в пещерной часовне. В искровых огнях блестели мозаики на стенах, и статуя Агаты с косулей, и фальшивый Предмет на алтаре. В одной стене зияла шарообразная выемка, продолжаясь черной дырой в полу. Держась за руку Парочки, Мира посветила туда фонарем - и не увидела дна. Лишь хлопья тумана плавали в пустоте.

- Похоже, под этой пещерой есть еще одна. Вот туда он и упал.

- Нави! – крикнула Мира. – На-ави!..

Глухая тишина, даже эха не было. Кажется, где-то далеко капала вода.

- На-аави! Слышишь меня?!

Парочка кашлянул.

- Отойди от края, детка…

Он подобрал осколок камня и бросил в дыру. Мириам, Янмэй, Агата, Софья… Лишь на четвертой секунде раздался слабый стук.

- Поняла, какая высота? Боюсь, конец ему.

- Наааавиии! – закричала Мира во всю силу.

Голос потонул во тьме, словно в трясине. Ни отзвука, ни эха.

Она швырнула еще камень, нарочно стараясь выбрать полегче. Нави бы высмеял ее: все камни падают одинаково. Мириам, Янмэй, Агата, Соф… тук.

- Даже костей не соберешь.

Мира накинулась на Инжи:

- Я не верю вам, слышите? Он мог выжить! У него первокровь! Вы сами говорили, как Ребро выжил с болтом в груди.

- Так то всего лишь болт, а здесь – лепешка вместо человека.

- Как вы можете?! Нави совершил подвиг! Он пошел на это ради нас!

Инжи обнял ее, стараясь успокоить.

- Тише, тише, кроха. Он был славным пареньком, это правда. Только теперь он мертв.

Мира сказала:

- Я хочу увидеть тело.

- Не осталось там тела, одно мокрое место.

- Что бы ни было, я должна увидеть. Пока не увижу, не поверю в его смерть.

Парочка потеребил ус и внимательно так посмотрел.

- Ну, и как ты собираешься это сделать?

Она размяла пальцы.

- Держите меня крепко. Я наклонюсь туда, нащупаю его лучом… Тьма сожри.

Мира спохватилась. Перчатки Янмэй, такой родной и привычной, не было на руке. Перчатка канула в бездну вместе с юношей.

- Нааавииии! – отчаянно крикнула она.

Ответа не было, как и прежде. Откуда-то выпорхнула летучая мышь.

- Идемте, Инжи. Найдем веревки, позовем людей.

Затея Миры была утопией. Парочка знал это сразу, но не спорил, дав ей возможность убедиться самой. На скале у грота Косули примостился агатовский монастырь – разумеется, женский. Ни паломников, ни прихожан в нем не было: императрица сама закрыла грот Косули для посещения. Двенадцать монахинь и двадцать четыре послушницы – вот и вся рать, на которую могла рассчитывал Минерва. В обители, конечно же, не нашлось ни крючьев, ни кошек, ни веревок (кроме бельевых). Когда Мира объяснила, для какой цели нужно скалолазное снаряжение, монахини пришли в ужас. Грот Косули осквернен! Пробита дыра в бездну! Еще и кто-то разбился насмерть!.. Сестры и послушницы принялись исступленно молиться, ждать от них помощи уже не приходилось. В распоряжении Миры остались Парочка и