— Очень вкусно.

Его взгляд упал на полураскрытую книгу.

— О!

— То, что я успела прочитать, мне нравится, Питер. Насколько там все правда?

Он рассеянно налил себе ещё чашку.

— Настолько, насколько может быть правдивым рассказ о том, что случилось пятнадцать лет назад. Насколько я помню, все события изложены точно. Персонажи книги придуманы, хотя в жизни существовали им подобные, они говорили примерно то же и совершали похожие поступки.

— Просто невероятно. Трудно поверить, что люди, молодые люди смогли среди всего этого выжить. Сколько вам было тогда?

— Чанги начался, когда мне было всего восемнадцать, и кончился, когда мне шёл двадцать второй год — чуть больше двадцати одного.

— И кто вы в книге?

— Возможно, меня там нет вовсе.

Кейси решила не копаться в этом. Пока не прочитает книгу до конца.

— Я, пожалуй, пойду. Вы, наверное, совсем выбились из сил.

— Нет, вовсе нет. На самом деле я не устал. Мне нужно сделать кое-какие записи — я сосну, когда дети уйдут в школу. А вот вы, должно быть, устали. Не знаю, как и благодарить вас, Кейси. Я ваш должник.

Она улыбнулась и молча покачала головой. Потом спросила:

— Питер, вы столько всего знаете… С кем бы стали иметь дело — с Данроссом или с Горнтом?

— Если речь идет о сиюминутных выгодах — с Горнтом. Если о будущем — с Данроссом… Только выстоит ли он в этой передряге? Судя по тому, что я слышал, это маловероятно.

— А почему Данросс для будущего?

— Репутация. У Горнта не тот стиль, чтобы быть Тайбанем, — и не то происхождение.

— Неужели это так важно?

— Здесь — абсолютно. Если цель «Пар-Кон» — долгосрочное развитие, лет сто роста, то это должен быть Данросс. Если вы здесь, чтобы сорвать куш, осуществить молниеносный рейд, тогда вам к Горнту.

Она задумчиво допила чай.

— Что вы знаете про Орланду?

— Много чего, — тут же отозвался он. — Но одно дело — пересказывать легенды или слухи о днях минувших, и совсем другое — сплетни о ныне здравствующих. Верно?

Она тоже пристально посмотрела на него.

— Даже в виде одолжения?

— Это другой разговор. — Глаза у него чуть сузились. — Вы просите об одолжении?

Она поставила чашку и отрицательно помотала головой.

— Нет, Питер, не сейчас. Потом — может быть, но не сейчас. — Он нахмурился ещё больше. — Что такое?

— Я задумался, какую угрозу может представлять для вас Орланда. Почему сегодня вечером? Очевидно, это связано с Линком. А отсюда неизбежно следует, что сегодня она с ним, и этим объясняется то, что, когда я позвонил, у вас был такой жуткий голос.

— Действительно жуткий?

— Да. О, я, конечно, заметил, как Линк смотрел на неё в Абердине, как вы смотрели на него и как она смотрела на вас. — Он отхлебнул чаю, и выражение лица у него становилось все жестче. — Вечеринка, конечно, была ещё та. С неё много чего началось, большая напряженность, серьезная драма. Это так увлекательно, если абстрагироваться от своего участия в ней. Но вам это вряд ли удастся, верно?

— А вы всегда наблюдаете и слушаете?

— Я пытаюсь научиться наблюдать. Стараюсь с толком использовать зрение, слух и другие чувства. Вы такая же. От вас мало что ускользает.

— Может быть, а может быть, и нет.

— Орланду учили жизни Гонконг и Горнт, поэтому, если вы планируете схватиться с ней за Линка, лучше приготовьтесь к жестокому сражению — коль скоро она решила завладеть им, в чем я пока не уверен.

— Возможно ли, что Горнт использует её?

— Насколько я понимаю, об Орланде заботится сама Орланда, — заметил Марлоу, помолчав. — Разве не все дамы такие?

— Большинство дам подстраиваются под мужчину, хочется им этого или нет.

— Судя по тому, что мне известно про вас, вы можете справиться с любым противником.

— А что вам известно про меня?

— Много. — Снова эта легкая, непринужденная, мягкая улыбка. — Что, помимо всего прочего, вы умная, храбрая и что у вас великолепная репутация.

— Я так устала от этой репутации, от этого «лица», Питер. В будущем… — Она улыбнулась такой же теплой улыбкой. — С этого момента в моей книге человек будет завоевывать не лицо, а задницу — или как там вы ещё произносите это слово — или терять её.

Он рассмеялся вместе с ней.

— Вы так это произносите, что можно подумать, все леди только так и говорят.

— Я не леди.

— О нет, вы леди. — И добавил, уже помягче: — А ещё я видел, какими глазами смотрел на вас Линк на том приеме у Данросса. Он вас любит. И будет последним дураком, если променяет вас на неё.

— Благодарю, Питер. — Она встала, поцеловала его и ушла, умиротворенная.

Когда она шагнула из лифта на своем этаже, Ночной Сун был уже тут как тут. Проскользнув вперед, он широким жестом распахнул перед ней дверь и заметил её взгляд, устремленный на дверь в конце коридора.

— Хозяина нет дома, — величественно сообщил он. — Ещё не вернулся.

— Вот ты и ещё раз потерял свою задницу, дружище, — вздохнула Кейси.

— Э?

Она закрыла дверь, довольная собой. Легла в кровать и снова принялась читать. С рассветом книга была дочитана. И она уснула.

09:25

Данросс стремительно вывернул из-за угла на своем «ягуаре», легко забираясь вверх по серпантину, потом въехал на подъездную дорожку и остановился в дюйме от высоких ворот. По обе стороны от них шли высокие стены. Через секунду из калитки выглянул привратник-китаец. Узнав Тайбаня, он широко раскрыл ворота и жестом пригласил заезжать.

Сделав поворот, дорожка привела к нарядному особняку в китайском стиле. Данросс вылез из машины. Его молча приветствовал ещё один слуга. Территория вокруг была хорошо ухожена, ниже по склону виднелся теннисный корт, на котором четверо китайцев — двое мужчин и двое женщин — играли смешанными парами. Они не обратили на него никакого внимания, и Данросс никого из них не узнал.

— Прошу следовать за мной, тайбань, — обратился к нему слуга.

Он проводил Данросса в приёмную, и тот постарался скрыть любопытство. Насколько ему было известно, никого до него в дом Типтопа не приглашали. Внутри царила чистота и наблюдалась странная, небрежная, но характерная для китайских жилищ мешанина из прекрасных вещей старинного лака и уродливых современных поделок. На обшитых панелями стенах красовалось несколько дешевых репродукций. Он сел. Очередной слуга налил ему чаю.