– Люда, давай сейчас же увезём твои бумаги, и ночевать ты будешь сегодня у меня.

– Почему?

– Потому что, если даже ты чувствуешь слежку, значит, она действительно есть и ведётся внаглую. Одно из двух: либо тебя считают непроходимо глупой дилетанткой, либо тебя хотят испугать.

– Зачем испугать?

– Затем, чтобы ты запаниковала и сделала опрометчивый шаг. А сейчас посмотри в порядке ли твой конверт. Я думаю, что после моего визита к тебе наведаются гости. Они могут быть тайными и могут быть явными. Возможно, гости уже были и искали нужные бумаги. Тебя не настораживает, что твой знакомый попутчик оказывается в поле твоего зрения, но не подходит и не приходит в гости?

– Это меня просто удивляет.

– Я думаю, что бумаги нам надо увезти сегодня же. Тебе надо дать возможность проверить твою квартиру. Заинтересованные лица убедятся в твоей легкомысленности и непричастности к их интересам. Как видишь, под наблюдением не только твой Отто, но и ты. Собирайся. Выпьем по бокальчику шампанского и выпорхнем. По дороге будем смеяться, чирикать как беззаботные пташки. Ну, неси сюда свои бумаги, если их ещё не извлекли и не просмотрели.

– Да нет никаких бумаг! Мы с Отто боялись, что бумаги могут попасть в чужие руки. Поэтому продумали несколько вариантов поведения, в зависимости от обстоятельств. Я сама должна встретиться с нужным человеком и рассказать. Так надёжнее. В голову не залезешь и оттуда не украдёшь и не подсмотришь. Вот так. Любые бумаги можно по-разному истолковать. Встреча живых людей всегда говорит и больше и точнее. Взгляд человека всегда скажет, ложь в его словах или правда.

– Какие же вы с Отто умницы! Тогда действуем так: надевай самое лучшее своё платье, драгоценности. Сегодня будем гулять в дым, пить, флиртовать, целоваться. Словом, нам надо ввести наблюдателей в заблуждение. Ты ведь приехала отдохнуть, повеселиться. Тебе осточертела эта глухомань, захотелось развлечься в Москве. Вы же так объяснили твой отъезд в Москву? Когда снимут наблюдение, мы встретимся с нужными людьми.

– Почему именно тогда?

– Нам многое надо успеть. Поторапливайся!

– Я сейчас.

– Ключ положи под коврик перед дверью. Пусть будет как у настоящей разини.

– Только я хочу сказать тебе, что если бы гости были, я бы заметила.

– Ты уверена?

– Да. Я с первого дня, когда ухожу, приклеиваю вверху и внизу тонкую шёлковую нитку в цвет дверей.

– Умница. Никогда не думала, что ты такая предусмотрительная. Однако такая предосторожность может навести наблюдателей на более серьёзные мысли. Это палка о двух концах.

– Это не я. Это меня Отто наставлял быть особо осторожной.

– И ещё, Людмила, события могут быть всякие. Запомни, если меня долго не будет или обстоятельства сложатся каким-либо другим непредвиденным путём, у нас должен быть пароль.

– Только такой, чтобы просто запомнить и ни с чем не спутать.

– Ну, скажем так: «Я очень люблю мимозу». Ты никому никогда ничего не откроешь и не доверишь, кем бы человек тебе ни представился. Разговаривать серьёзно и открыто ты будешь только с тем, кто «очень любит мимозу». Всё, договорились. Запомнили навсегда.

– Это с сегодняшнего дня пароль?

– Это с этого момента. Дай мне твою мужественную руку, Людмила. Ты не представляешь, по какому опасному пути ты намерена пойти.

– А ты?

– Мне в один прекрасный день захотелось обрести жизнь, полную опасностей и приключений, я её получила. Но сейчас речь не обо мне. Мы задержались достаточно долго. И я теперь имею полную или почти полную ясность.

– Но я не имею ясности. Я не знаю, кто ты, где служишь, – Людмила в нетерпении теребила подругу за плечо.

Мария молчала.

– Людмила, – сказала она наконец, – это неважно, где я служу. Важно то, что я тебе помогу сейчас. Но ты должна отвлечь внимание от меня. Ты не должна пить. Но все должны видеть, что ты пьяная и жаждешь приключений. Сегодня ты должна быть беспутной девкой. Кто бы к тебе ни подходил, ты играй. Но уйдёшь лишь с тем, кто скажет: «Я очень люблю мимозу». Этот человек уведёт тебя туда, где все твои вопросы будут решены. О твоей безопасности позаботятся. И запомни: лучшая конспирация – это отсутствие всякой видимой конспирации. И постарайся меньше употреблять высоких и значительных слов.

– Мария, у меня есть бумаги, которые надо сохранить и передать. Но я пока не знаю, куда лучше. Это ходатайства двух заключённых о пересмотре их дела. Я тебе их отдам. Если моя квартира сегодня будет досмотрена, то лучше, чтобы эти бумаги никому не попадались.

И она отдала Марии ходатайства Михаила и Льва.

Подруги, смеясь, вышли на лестничную площадку. Беззаботностью и легкомыслием светились их лица. Небрежным жестом Людмила подняла коврик перед дверью и кинула туда ключ. Они сели в подъехавшую машину и укатили.

В этот вечер они посетили, как всегда, театр, потом какую-то вечеринку, потом поехали, как сказала Мария, на приём к важным людям. Марию везде принимали с удовольствием. Везде они пили шампанское. Мария знакомила Людмилу с массой людей, которых она уже не запоминала. У неё разболелась голова. Язык в самом деле начал заплетаться. Она отошла в сторонку и села на маленький диванчик отдохнуть. К ней подошёл её попутчик Александр. Людмила заметила его сразу, как только он появился. Но делала вид, что не узнаёт.

– Здравствуйте, Людмила. Вы, я вижу, времени зря не теряете. Веселитесь, радуетесь жизни в Москве.

– Здравствуйте, Александр! Как я рада вас видеть! Отчего вы не появлялись? Ведь я вам дала адрес и приглашала в гости.

– Я был очень занят. Но сегодня с особым удовольствием я воспользуюсь твоим приглашением, – сказал он громко.

– О, господи, Александр, но ведь сейчас уже ночь. И я не могу пригласить к себе.

– Почему?

Он погладил её руку и присел рядом.

– Потому, что уже ночь, и я очень устала. Не могу же я приглашать к себе ночью мужчину, – сказала Людмила кокетливо. – Я замужняя женщина.

Людмила опустила глаза. Александр засмеялся и подмигнул.

– Мужчину лучше всего пригласить в гости ночью и когда мужа нет рядом. Однако я не возражаю, если мы поедем в гости ко мне. Ты сегодня была в особом ударе. Я наблюдал и завидовал твоему умению веселиться. Не собираешься возвращаться домой, на Север?

– Нет. Пока нет. И вообще, – она вспомнила, что ей надо кокетничать напропалую, лукаво взглянула, поиграла глазами и прижалась плечиком к Александру, – мой дом в Москве.

Александр собственническим жестом положил руку Людмиле на плечи. Но тут она непроизвольно резко отстранилась.

– Моя дорогая, ты похожа на мимозу. Я очень люблю мимозу, – сказал он тихо.

– Ты?