– Чая сегодня не будет, – сказал Арвиш. – Только деньги. А чтобы получить деньги, я должен расписаться в журнале Соломона и скрепить подпись отпечатком моего пальца. При таком порядке вещей, если я предам Соломона, он сможет наказать меня. В нашей части страны судьба у коллаборациониста одна. Смерть. И не джентльменская смерть. Смерть библейская. Меня забьют камнями или разрубят на куски фанатики-киллеры Арафата. Так Иаков уверен, что я говорю ему только правду и через определенные промежутки времени.

Иаков наклонился и что-то прошептал на ухо Арвишу, точно адвокат, дающий совет свидетелю, как отвечать на враждебные вопросы.

– Соломона раздражают мои речи. Соломон хотел бы, чтобы я перешел к делу. – Арвиш с минуту изучающе смотрел на Габриэля. – Но не вы, Джибриль. Вы человек терпеливый.

Габриэль поднял на него глаза.

– Где Халед?

– Я не знаю. Знаю только, что Арафат ввел вас в заблуждение сегодня утром. Вы правы. Халед существует, и он поднял меч своего отца и деда.

– В Риме его рук дело?

Арвиш помедлил, бросил взгляд на темную фигуру Иакова, затем кивнул.

– Он действует по приказу Арафата?

– Не могу сказать наверняка.

– А что вы можете сказать наверняка?

– Он поддерживает связь с «Мукатой».

– Каким образом?

– Разными путями. Иногда пользуется факсами. Их передают разные машины, и к тому времени, когда они приходят на Территории, их почти невозможно прочесть.

– Как еще?

– Иногда он пользуется закодированной электронной почтой, и сообщения приходят с разных адресов и разных серверов. Иногда он присылает Арафату сообщения с курьером или с приезжими делегациями. Однако большую часть времени он просто звонит по телефону.

– Вы могли бы определить его голос?

– Я вообще не уверен, что слышал, как он говорит.

– А вы его когда-либо видели?

– По-моему, я видел его однажды много лет назад в Тунисе. Тогда молодой человек приехал с визитом и жил у Арафата несколько дней. У него было французское имя и французский паспорт, но он говорил по-арабски как палестинец.

– Почему вы думаете, что это был Халед?

– То, как вел себя с ним Арафат. Он буквально сиял в присутствии этого молодого человека. Он был точно опьянен.

– И это все?

– Нет, насчет его внешности. Всегда говорили, что Халед похож на своего деда. И этот молодой человек был безусловно поразительно похож на Шейха Асада.

Арвиш вдруг встал. Иаков взмахнул рукой и нацелил свой «узи» на голову араба. Арвиш улыбнулся и вытащил рубашку из брюк. К нижней части его спины был прилеплен конверт. Габриэль пропустил его, когда на заднем сиденье машины быстро обыскивал Арвиша, проверяя, нет ли при нем оружия. Арвиш отодрал конверт и перебросил его Габриэлю, а тот, распечатав конверт, вытряхнул из него себе на колени фотографию. На ней поразительно красивый молодой человек сидел за столом рядом с Арафатом. Казалось, он не знал, что его снимают.

– У Арафата привычка тайно снимать всех, кто с ним встречается, – сказал Арвиш. – У вас есть фотографии Халеда в детском возрасте. Возможно, ваши компьютеры могут удостоверить, что этот человек – действительно он.

– Едва ли, – сказал Габриэль. – Что еще у вас есть?

– Когда он звонит в «Мукату», звучит не его голос.

– То есть?

– Кто-то говорит за него. Женщина… европейская женщина.

– Как ее имя?

– Она пользуется разными именами и разными телефонами.

– Откуда она звонит?

Арвиш пожал плечами.

– А ее родной язык?

– Трудно сказать, но по-арабски она говорит безупречно.

– Акцент?

– Классический. Иорданский из высших кругов. Может быть, бейрутский или каирский. Она называет Халеда Тони.

– А фамилия Тони? – спокойно спросил Габриэль. – Тони откуда?

– Не знаю, – сказал Арвиш, – но найдите эту женщину, и, может быть, вы найдете тогда Халеда.

Тель-Авив

– Она зовет себя Мадлен, но только когда выступает как француженка. Когда же она хочет быть англичанкой, то зовет себя Александрой. А когда итальянкой – она Люнетта, то есть Маленькая Луна.

Натан посмотрел на Габриэля и поморгал. Свои длинные волосы он завязывал хвостом, очки висели слегка вбок на кончике его носа, а в спортивной футболке для сёрфинга в Малибу были дыры. Иаков предупредил Габриэля насчет внешности Натана.

– Он – гений. После того как он окончил Калифорнийский технологический, каждая высокотехничная фирма в Америке и Израиле хочет заполучить его. Он немного похож на вас, – в заключение произнес Иаков, и в голосе его прозвучала легкая нотка зависти человека, который умеет делать хорошо лишь что-то одно.

Габриэль посмотрел из стеклянной кабины, представлявшей собой кабинет Натана, на простор ярко освещенного пола, уставленного ряд за рядом компьютерами. За каждым из них сидел техник. Большинство были на удивление молоды и почти все – мизраимы, евреи, приехавшие из арабских стран. Это были невоспетые бойцы в войне Израиля против терроризма. Они никогда не видели противника, никогда не заставляли его предавать свой народ и не встречались с ним, сидя по другую сторону стола для допросов. Для них противник был электрическим разрядом на медной проволоке или шепотом в атмосфере. На Натана Хофи была возложена, казалось, немыслимая задача следить за всеми переговорами, какие идут по электронике между внешним миром и Территориями. Основную работу делал компьютер, отбирая перехваты определенных слов, фраз или голосов известных террористов, однако Натан по-прежнему считал свои уши наиболее надежным оружием в своем арсенале.

– Мы не знаем ее настоящего имени, – сказал он. – На данный момент она просто голос номер пять семь два дробь Б. Пока что мы перехватили пять телефонных разговоров между ней и Арафатом. Хотите послушать?

Габриэль кивнул.

Натан щелкнул по значку на экране своего компьютера, и запись зазвучала. Каждый раз женщина представлялась как иностранная активистка в борьбе за мир, которая звонит, чтобы выразить поддержку осажденному палестинскому лидеру или посочувствовать по поводу последнего насилия, совершенного сионистами. В каждом разговоре кратко упоминалось о друге по имени Тони, как и говорил Махмуд Арвиш.

Прослушав четыре разговора, Габриэль спросил:

– Что вы можете сказать о ней, исходя из звучания ее голоса?

– Ее арабский безупречен, но она не арабка. Французский – тоже. Можно было бы сказать, что она с юга, возможно, из района Марселя. Хорошо образована. Сексуальна. Кроме того, на копчике у нее татуировка в виде маленькой бабочки.