Жизнь с ними сделала меня легкомысленной. Пора вновь вспоминать навыки выживания.

Слишком много желающих на чужой кусок пирога.

Я раньше пыталась их представить — где они, что делают. Торчат в «Авалоне», как всегда? А рядом с ними — другая девушка? Новая пленница? Что им мешало забыть меня и мою недоношенную дочь? Снова прожигать жизнь, смеяться, пить текилу, таскать девушек. Но оказалось, меня помнят. И не только парни — они все.

Я не просто игрушка, я больше — символ нерушимой дружбы, потому что даже женщину они поделили пополам, как все думают.

Никто не знает, что этого не произошло. Только мы трое.

Только мы знаем, что моим любовником стал Руслан, и они бились друг с другом за право мной обладать. Из-за меня к ним пришел разлад. Но втроем не получится, нет такой любви, чтобы мужчины делили одну на двоих.

Не было смысла расковыривать старые раны, но вновь и вновь я возвращалась к этим мыслям. И тащусь я за яркими «мерседесовскими» стоп-сигналами именно по этой причине. Чтобы узнать, что произошло на самом деле, и по чьей вине я потеряла дочь.

И меня пугало, что сказал парнишка на «мерседесе». Намек прозвучал, и намек был страшнее жизни. Я боялась, что виновен кто-то из моих парней.

Ехали мы недолго.

Свет фар рассеял темноту: обочина пустынная. За ней высохшее поле и редкий лес у темно-синего горизонта. Хорошее место, чтобы бродить в форме зверя, не привлекая к себе внимания.

«Мерседес» сбавил скорость и плавно остановился на обочине.

Я последовала его примеру. Под шинами зашуршал гравий, словно здесь ремонтировали дорогу и отсыпали им обочину. Машину глушить не стала — хрен потом заведешь.

Впереди хлопнула дверь: парень выбрался в хмельную теплую ночь. Он шел к моему авто, призрачный и красивый в свете фар, какими могут выглядеть только молодые люди и звери.

Я положила ладонь на гладкий рычаг, словно собиралась сбежать.

Это напрягало: встреча за городом, незнакомый парень и скорее всего, он здесь не один. Но мы оба знали, что я не уеду.

Дверь открылась с натужным скрипом — она у меня такая. В салон ворвался степной запах: сухая трава, летняя ночь. Парень подал руку, приглашая наружу. Помедлив, я воспользовалась предложением, ладонь оказалась неожиданно твердой для его возраста. Как неудобно вылезать из машины на каблуках…

Я оказалась вровень с оборотнем.

Глаза были серьезными, мне нравился их взгляд. Он как будто ничего не таил за душой — ни одного камня.

— Пойдемте, — тихо сказал он. — Я познакомлю вас с братом и с отцом.

Теплый голос сразу меня расслабил. Когда слышишь такой, веришь, что все будет в порядке. Если повезет, встреча пройдет хорошо, и я вернусь домой.

Сердце все равно зашлось от страха.

Мы спустились с обочины в поле. По косогору было трудно идти из-за узкого платья, под подошвы туфель попадались камешки. Видя, как я взмахнула руками на вершине откоса, боясь загреметь вниз, оборотень вернулся и, аккуратно придерживая за руку, помог спуститься. Сразу видно — воспитание.

В поле пахло чертополохом и сухой травой. Терпкий запах ночной природы. Из-за каблуков я шла медленно, но лучше так, чем валяться на земле со сломанной лодыжкой.

Оборотень вырвался вперед.

Под кожей перекатывались мускулы, словно ему не терпелось их задействовать. Скорее всего, так и есть. Молодому сильному хищнику невмоготу идти с моей скоростью. Но он терпел и не возмущался. То ли правда воспитание, то ли я очень им нужна.

Я обернулась на ходу.

Машина осталась на пригорке: черный силуэт на фоне темно-синего неба. Луна в небе была яркой, но в поле все равно не хватало света — она то и дело скрывалась за облаками.

Парень довольно сильно оторвался: спина, обтянутая белой майкой, мелькнула между деревьев впереди. Я прибавила шагу, но через мгновение он скрылся за деревьями.

Воспитанный оборотень решил бросить даму в поле?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ну-ну.

Я остановилась, озираясь. Просто мы пришли, вот и все.

Пока я ничего не видела, кроме поля с колышущейся травой и деревьев. Стало немного страшно, я прислушалась: шумели деревья, поддаваясь ветру, и я еле дышала от страха. Вот и все звуки.

Но ветер принес еще кое-что — запах. У меня обычное человеческое обоняние, но этот запах узнать легко — я часто ощущала его на охоте. Запах добычи и крови. Ими сквозило от маленькой рощи, где скрылся парень.

Я переступила с ноги на ногу, оглядываясь. Неровная земля под подошвами туфель мешала стоять ровно.

Они наблюдают. Оборотни, как и звери, отлично читают эмоции.

Что я сделаю, как себя поведу. Но они не увидят ничего, кроме решительной черноволосой женщины.

— Оливия?

Голос принадлежал немолодому мужчине.

Он вышел из-за деревьев, и я настороженно рассматривала силуэт. Не очень высокий, но широкоплечий. По очертаниям фигуры, тому, как человек держится, я поняла, что ему далеко за сорок. Может, за пятьдесят.

Отец.

Он стоял, сунув руки в карманы брюк.

Первая тревога коснулась меня: в животе холод, а пальцы наполнились льдом. Эти ощущения приходили всегда, когда я оказывалась рядом с оборотнем. Сейчас они зашкаливали, забивая «эфир», как белый шум.

Я обернулась через плечо.

Со спины подходил второй — неспешно и уверенно. Несмотря на деловые ботинки, он шел бесшумно. Костюм странно смотрелся на природе, об брюки шуршала сухая трава, местами вымахавшая до колена. Полу-степь подходила зверю, но не человеческой сущности.

Ясно, чего мой организм паникует — меня окружили. Третий не появился, но он где-то здесь. И даже добычу уже приготовили.

Луна, наконец, вынырнула из-за облаков. Я увидела лица мужчин — жуткие из-за ночных теней, со звериными пронзительными глазами.

Отец и двое сыновей. Все рослые, хорошо сложены и похожи друг на друга.

Мужчину, который зашел со спины, я обозначила старшим сыном.