В душу мою закралось нехорошее подозрение. Что-то наша прогулка перестала быть похожей на любовное свидание.

– Я просто хотела… – Мне очень хотелось перевести разговор на более веселый лад, но Макс не дослушал, перебил:

– Тебе нельзя искать со мной встречи. Понимаешь? Нельзя! – Что-то он там такое успел прочитать на моем лице и оскалился. – Нельзя! – снова выкрикнул Макс, хотя смысл ужасного слова успел дойти до моего сознания. И это было до того невозможно, что я перестала бояться ночи. Я развернулась и устремилась в темноту. Туда, где, по моим представлениям, должен был быть выход из парка.

Впереди показался серый просвет. Деревья расступались, готовые выпустить меня на волю.

Макс обогнул меня слева и чуть не сбил с ног.

– Маша, ты можешь уехать? Не навсегда. На время.

– Ехал бы ты сам! К чертовой бабушке! – воскликнула я, руками вперед падая на Макса, надеясь оттолкнуть его. Но руки мои встретили пустоту. Этот парень невероятно быстро двигался!

– Ты меня не поняла. – Макс немыслимым образом снова оказался передо мной. – Я хотел предупредить: ты делаешь то, чего не должна делать. И все из-за меня.

– Со своими проблемами я разберусь сама! – Гнев рвался из меня, и в слова я вкладывала всю горечь и обиду. Надо же было так повестись на всякую дребедень: он вернулся… Он передумал… А ничего не изменилось! Все то же!

– Маша! – Макс снова стоял передо мной. Невыразимо прекрасный. Глаза его были полны страдания.

Почему так мало? Почему мое счастье длилось всего несколько минут? А я ведь поверила ему! Мне было так хорошо!

– Маша, подожди! Я очень хочу, чтобы у тебя все было нормально. Чтобы с тобой ничего не случилось. Но, черт возьми, почему ты сама не хочешь себе помочь?

Я вдруг очень хорошо поняла Катрин: Макс умел довести человека до предела. Рука пошла вверх непроизвольно. С каким бы удовольствием я влепила пощечину по этому красивому лицу! Но Макс оказался быстрее и перехватил мою руку. На своем запястье я почувствовала неприятный холод кожаной перчатки.

– Маша! Ты потом поймешь: я – твоя гибель.

– Это все? – Я пыталась вырвать руку, но он даже не шелохнулся. – Ты именно для этого позвал меня гулять? Пусти! – заорала я, всем телом повисая на Максе.

Хватка неожиданно ослабла, я выдернула руку, стащив с него перчатку. Белая рука взлетела вверх. Я в ужасе смотрела на его кисть. За всей своей борьбой мы добрались до первого фонаря, так что рассмотреть я успела многое. Хотя бояться там было вроде нечего: тонкая бледная кисть с синеватыми ногтями.

Я всхлипнула. И тут же одернула себя: не смей плакать! Не смей! Этого только не хватает!

– Маша, поверь, так будет лучше. Я очень хочу быть вместе с тобой. Я не знаю, как это назвать, но меня к тебе тянет. Это как роковое влечение. И я боюсь, что с тобой случится нечто страшное, а я не успею прийти вовремя. Там, в лесу, конь не просто так испугался. Все было специально подстроено так, чтобы ты упала. Чтобы конь затоптал тебя насмерть. А тогда во дворе? Помнишь собаку? Я еще просил тебя не выходить на улицу. Тебя на улице ждала смерть! Я никогда не прощу себе, если с тобой что-то случится. Ты самое удивительное, самое прекрасное существо, что я когда-либо встречал! И ты не должна собой рисковать. И все же повторяю: ты не должна искать встречи со мной.

Он шел ко мне. Шел как рок. Как неизбежность. Шел как ураган, сбивающий с ног.

– Я готов всю жизнь держать тебя за руку, только бы с тобой ничего не случилось. Но тогда мы погибнем оба.

Зачем он меня мучает? Он же все врет!

– Я могу приказать! – настаивал Макс.

Мне ничего иного не оставалось – я побежала.

Я бежала, и меня не покидало ощущение, что Макс идет следом. Что он где-то рядом. Что он сейчас окажется впереди меня.

Возле подъезда я не выдержала, оглянулась и налетела на кого-то.

– Ну, и чего ты тут бегаешь? – Пашка был мрачен. Он раздраженно закинул сумку на плечо.

– А ты чего тут сидишь? – напустилась я на него. Ноги у меня дрогнули, и я вцепилась в Пашкин локоть. – Чего случилось?

Колосов покосился на свою руку и не сдержал ухмылки.

– От кого бежишь? – Он засунул руки в карманы, давая понять, что готов меня слушать.

– Ой, Пашка, я сейчас в парке была… – А что я еще могла с ходу сказать? Не придумывать же, что с такой скоростью несусь из театра.

– Совсем сбрендила? – взорвался Колосов. – Тебе вчера кладбища не хватило?

– Да не было никого на том кладбище! – Мне второй раз за вечер захотелось врезать по чьей-то физиономии.

Что они все ко мне с кладбищем привязались? Что там такого случилось необычного? Я пришла, постояла около ограды, потрепалась с Драконом и ушла.

– Все равно не ходи по ночам одна, – сдался Пашка. – А сегодня ты где была?

– Так, гуляла с одним человеком, – уклончиво ответила я.

– Видел я этого человека. Минут пять как домой пришел. Он тебя обидел? Почему не проводил? Темноты испугался?

– Как домой…

На секунду я потеряла ощущение реальности. Мне и правда показалось, что я не бежала, а блуждала по дворам. Пришлось сильно тряхнуть головой, чтобы прогнать наваждение. Нет, нет, нигде я не терялась, бежала по прямой. Уж в своем-то городе я, слава богу, все тропинки знаю. И никто не мог меня опередить. Даже если бы очень быстро бежал. Или Макс летел?

– Что-то я совсем запуталась… – Запоздалый страх толкнулся в колени, и я опустилась на корточки.

– Не ходи ты с ним, а? – Колосов тоже присел, подсунул под меня свою спортивную сумку, и я с благодарностью опустилась на нее. – Он мне не нравится.

– А то ты его видел! – Пашкина забота вызвала во мне улыбку. Какой же он был сейчас смешной!

– Да чего тут видеть? – Колосов мотнул головой в сторону подъезда. – Странные они какие-то.

– Они из-за границы, не освоились еще, – стала защищать я пианиста. Кажется, у меня это уже вошло в привычку – защищать его.

– Ага! Так, значит, он из-за границы свою тачку приволок? Номера только почему-то были местные.

Я вспомнила черную иномарку и почему-то оставленный без ответа телефонный звонок. Может, телефон был не Макса, а хозяина машины? Хозяина…

– Он ее напрокат взял, – дернула я плечом.

– Какой прокат? Проснись! – Пашка возбужденно взмахнул руками. – Просто бандиты настоящие! Ты видела, с кем он общается? Иду я дня два назад, а он с какими-то хмырями стоит. И ладно бы двигались, как живые, а то ведь стоят и ничего не говорят, даже не шевелятся. А здоровенные, как черти. И все в черном. Я бы к таким близко не подошел.