Брук фыркнула на это заявление и покачала головой, глядя в потолок.

— Какая история от человека, который рисует обнаженную натуру. У тебя есть ученики, которые тяжело дышат тебе в спину… не говоря уже обо мне. В Луисвилле у тебя есть женщина для встреч.

— Была… и Лейси не была для того, чтобы просто переспать. Она была другом.

— Подругой, с которой можно переспать… не лги мне, Берримор. Я не настолько молода… и не глупа в отношении мужчин. Я уже была с тобой, помнишь?

Дрейк фыркнул.

— Ну, я был монахом лишь короткие периоды своей жизни, если это правда, которую ты хочешь услышать. Но тогда я и не тот, кто жонглирует возможными партнерами по постели. У меня давно никого нет. А что насчет тебя?

Брук скрестила руки.

— Послушай, я сказала, что сожалею о тех комментариях, которые сделала после того, как мы были вместе. Я не имела в виду заявления в том смысле, в каком ты их воспринял, и я ни разу не намекнула, что мне подойдет любой мужчина. Я просто объяснила, почему я была зла на себя за то, что позволила этому случиться так легко. И в данных обстоятельствах я считаю это логичным. Я уступила тебе, не уладив предварительно отношения между нами, как бы сделали двое взрослых людей. Твое эго сделало вывод о чем-то негативном из того, что я сказала во время моего эмоционального смятения. Я более консервативна… и привередлива… чем ты хочешь обо мне думать. Не то чтобы мне было интересно твое мнение. За последние две недели мне стало все равно, когда ты не удосужился позвонить после того, как я пришла извиниться.

Дрейк подозревал, что он облажался, оставив гнев между ними так надолго. Отсутствие у него мужества не помогло бы исправить их недопонимание, но он просто не знал, что сказать. На самом деле, он все еще не знал.

В расстройстве он провел рукой по волосам, зацепившись пальцами за ленту, удерживающую их. Он вытащил ленту и провел пряди вниз, распутывая при этом колтуны. Когда он снова собрался затянуть ленту, его остановил четкий приказ Брук «не надо».

— Что не надо?

— Больше не завязывай волосы. Они хорошо выглядят распущенными. Ты наконец-то выглядишь как тот страстный парень, о котором так поэтично и пьяно продолжал сообщать мне той ночью.

— Страстный, да? Это звучит как коньяк. Что еще я сказал?

— Много чего, и все это до того, как ты закончил свои пьяные рассуждения, умоляя меня остаться на ночь, — заявила Брук, скрестив руки на груди и сверкая глазами.

Дрейк отвел от нее взгляд.

— Я не помню эту часть, но думаю, что это сработало, раз ты так поступила.

— Я была очарована и не могла уйти. Ты заснул после того, как сделал колкое замечание. Я пыталась остаться, чтобы услышать больше об этом когда ты проснешься. Ты действительно занимаешься тантрическим сексом?

— О, черт возьми, — сказал Дрейк, закрыв лицо рукой. — И что я об этом говорил?

— Недостаточно много, чтобы объяснить ваш нынешний румянец, доктор Берримор.

Когда Дрейк застонал и опустил голову, Брук расхохоталась. Трудно было поверить, что покрасневший мужчина был тем самым, кто так хорошо соблазнил ее несколько недель назад. Теперь она пожалела, что он не распустил волосы той ночью. Это зрелище привело ее в возбуждение. Это также заставило ее задуматься о повторении… в любом случае, черт бы побрал ее слабость.

Этот мужчина был для нее загадкой… которую она еще не решила. На данный момент в ее жизни было достаточно неизвестных, но, по крайней мере, с этим она могла справиться.

— Я так больше не могу, Дрейк. Я устала бороться. Хочешь остаться на пиццу? Я не ела с завтрака, и этот перерыв был мне нужен больше, чем я думала. Приятно посмеяться и ненадолго перестать думать о своих учениках.

— Значит, ты перестала на меня злиться? Вот так просто? — спросил Дрейк, протягивая руки.

Брук хихикнула от его недоверия.

— Ну, я все еще расстроена, но, возможно, мне тоже нужно от этого отдохнуть. Я устала думать о том, как я раздражена. Заключу с тобой сделку. Можешь остаться и съесть со мной пиццу, если оставишь волосы распущенными.

Дрейк фыркнул и провел рукой по распущенным кудрям. Он не привык так их носить.

— Оставить волосы распущенными? Ты надо мной издеваешься.

Брук снова скрестила руки.

— Я дразню и шучу, но я не шучу по поводу моего мужчины-конфетки. Мне нравятся мои мужчины сексуальными, таинственными и… страстными. Ты целый час описывал себя этим термином и значит, он тебе подходит. И ты должен быть признателен, что я его использую, когда ты соответственно выглядишь.

— Ты меня дразнишь? Клянусь, я больше никогда не смогу сказать тебе правду. — Дрейк встал и подошел к дивану. Он опустился рядом с ней и обнял ее за плечи. — Я чувствую себя чертовски неуверенно в отношении нас, и мне нужно объятие. Ты согласна меня обнять?

— Думаю, это меня не убьет.

Брук хихикнула и позволила себя обнять. Его одеколон окружил их обоих. Она вдохнула аромат, который принадлежал только ему. Дрейк был олицетворением мужественности.

Повернуться к нему лицом для поцелуя не требовало от нее никаких мыслей. Его губы были нежными, а не требовательными, но отстраняясь он прикусил ее нижнюю губу. Он мог думать, что у него нет никакой игры, но у этого мужчины были безотказные приемы… она не могла этого отрицать.

— С распущенными волосами ты выглядишь так, словно попал на обложку любовного романа. Какая пицца тебе нравится, любовничек? — поддразнила она, поднимая руку, чтобы погладить его темные волосы. Они были мягкими на ощупь.

— Любая, — хрипло сказал Дрейк, совсем не думая о том, чтобы есть пиццу. — Ты собираешься дать мне еще один