«Я его, похоже что, не люблю… — Илла покачала головой, пытаясь понять свои чувства. — А, наплевать. Ну ее, любовь эту, подумаешь! Вон мать отца любила, и что?»

Поздним вечером в каморку вернулись Ирица, которая после обеда подменила подругу в кабаке, Берест и Хассем. Они зашли за ней в кабак, и Ирица их покормила. В каморке только пили травник.

Илла с Зораном не испугались, когда Берест наконец рассказал, что они с Хассемом бежали с каменоломен. Зоран и раньше догадывался, что его земляка не доброй волей сюда занесло. А Илла лишь восхищалась: в Богадельне всего восхищались теми, кто не позволял страже засадить себя под замок.

— Мы с Хассемом заключили между собой договор не бросать друг друга, — говорил Берест, поднося к губам кружку с травником, горячий пар от которого вился вокруг его бороды. — Значит, и теперь мое дело не сторона. Хассем вон странные вещи толкует: через нас Творец освобождает людей, — добавил он. — Ну, мне это запало в душу… Только как выкупишь раба? Больших денег поденщиной не заработаешь. Не на дороге же нам грабить! А раз так, Энкино остается одно: бежать от хозяина.

Хассем молчал. Он был согласен, что Берест, старший, ведет разговор за обоих.

— Ты, Зоран, отправляйся с Иллой на юг без нас, — продолжал Берест. — Спасибо вам за приют, за хлеб…

Илла хмыкнула:

— Завязнете вы здесь.

— Правда, — поддакнул Зоран. — А хуже того, попадетесь.

— Что скажете, можно парня в Богадельне спрятать? Тут, я слыхал, такие есть катакомбы, куда никакая стража не сунется, — прикинул Берест.

— Нет, — покачала головой Илла. — В Богадельне закон: у нас беглых сразу выдают. И так облавы то и дело, а если бы к нам рабы повадились бегать, от нас бы давно мокрого места не осталось. Сюда ему лучше не появляться.

Берест помрачнел:

— Плохо. А если договориться в порту, чтобы нас взяли на корабль? Я бы Энкино привел к самому отходу. Вывел бы со двора, и сейчас же мы бы с ним в гавань…

Илла подумала немного.

— Вообще-то у нас тут есть контрабандисты. Они могут провезти тайком. Только у меня знакомых никого. Я поспрашиваю у ребят.

Хассем напряженно вслушивался в разговор.

— Это если все пойдет гладко, — недоверчиво сощурился Зоран. — А, может, только вы со двора — вас заметят да и поднимут тревогу?

— Отмашусь! — Берест стиснул кулак.

У Ирицы взволнованно засветились зеленые лесовичьи глаза.

— Ирица, я не попадусь, — стал убеждать ее Берест.

Она только укоризненно покачала головой, видя его уверенное лицо и то, что он улыбается глазами.

Зоран задумчиво почесал бороду: ему было жаль лесовицу.

— Полюбила неугомонного, вот и мучайся с ним, — проворчал он. — Илла, видно, права была: ты ему построже скажи…

— Что сказать? — тихо спросила Ирица.

Повисла тишина. Берест посмотрел на Ирицу. Она ощутила, что он ждет.

— Я не стану тебя упрекать, что бы ты ни сделал.

Ирица видела, как во взгляде Береста ярко блеснула радость. Он огляделся:

— Слышали?

Зоран покачал головой.

— Погоди, Берест. Дай и мне слово, — он в раздумье нахмурил косматые брови. — Ты бежал с каменоломен. Да и я в свое время не добром покинул родные края: ускользнул от цепей и от плахи. Тебя я ближе узнал, ты парень хороший, а нам с Иллой такой попутчик нужен. Так что я тебе помогу, чем смогу. Подвернулся бы случай, я бы сумел заработать сразу много.

Илла вытаращила на него глаза. Хассем чуть не выронил дымящуюся кружку.

— Я ездил с цирком, — сказал Зоран, — ломал подковы, дрался на подмостках. А когда наши дела шли плохо, тогда объявляли: Зоран Неустрашимый, непревзойденный силач, смертельный номер! И с этого мы всегда кое-что имели…

— Слушайте, у нас же есть Плакса. Вот он-то нам все и провернет! Он такие дела умеет обделывать, — спохватилась Иллесия.

В каморке сделалось совсем тихо.

— Плакса?.. — Хассем удивился.

— Это мой приятель такой, наш, богадельский. Ой, — вспомнила Илла. — Только вы его Плаксой не называйте. Его на самом деле зовут Стин.

Утром Илла повела Зорана к Плаксе Стину. Почти достроенное здание считалось в руинах одним из самых «приличных» мест в Богадельне и называлось Колокольня. Когда в давние времена король строил храм, то больше всего продвинулись в строительстве именно этой широкой башни. На первом этаже башни был трактир, а над ним жил сам трактирщик с сыном и новой сожительницей.

Дорогой Илла рассказывала Зорану про Плаксу.

— Он с детства драться не умел, лупили его. Но зато меняться умел — только так. У отца сопрет жратву какую-нибудь и на все нужное выменяет. А как подрос, такое в нем открылось!.. Вот увидишь, он из Богадельни обязательно в люди выбьется, будет богатый.

У входа в кабак Илла замешкалась.

— Папаша его на меня давно злой, весь разговор нам сорвет, в трактир лучше не соваться, — сказала она.

Иллесия помнила, какую здоровенную отвесила Плаксиному отцу оплеуху, когда он стал распускать руки.

Она подозвала знакомого оборванного мальчишку, который вертелся неподалеку:

— Забеги-ка в трактир, найди Стина.

— А что дашь?

Илла подкинула на ладони яблоко. Мальчишку как ветром сдуло.

Через некоторое время показался высокий, бледный парень с почти белыми редкими волосами. Одет он был опрятнее, чем обычно одевались в Богадельне. Парень вопросительно кивнул Илле вместо приветствия.

— Стин, надо с тобой переговорить, только без твоего папаши, — решительно сказала Илла, одновременно швыряя мальчишке яблоко, которое тот ловко поймал и сразу дал деру.

— Это смотря о чем переговорить, Илла, — лениво откликнулся Стин.

— Заработать хочешь?

Стин пожал плечами:

— У тебя-то?..

Но Илла настаивала:

— Пошли!

Она потащила Стина в развалины. Плакса недовольно что-то бубнил, но понял, что ему не отделаться от Иллесии просто так. Они вдвоем выбрались на пустырь.

— Вот! — с гордостью указала рукой Илла. — Это Зоран!

Зоран, терпеливо дожидавшийся ее здесь, доброжелательно оскалил зубы и кивнул головой.

— Он — силач, понимаешь! — убедительно продолжала Иллесия. — Такого во всей Богадельне еще не было. Я сама своими глазами видела, как он кочергу согнул. Прямо руками! — Илла, войдя в задор, покрутила руками перед собой, словно завязая воображаемый узел. — Его в цирке прозвали Зоран Неустрашимый, вот как! Не слыхал про такого? Да что ты вообще слыхал, темнота! Зоран хочет показать смертельный трюк. Все просто от страха помрут, когда увидят!