К ней подбежала Пруденс, придерживая руками подол серой юбки.

— Я так рада, что ты пришла! — крикнула она, перекрывая шум, и резко тряхнула головой, заставив подпрыгнуть свои каштановые кудри.

— Пруденс, как ты думаешь, Волк и правда убит? — Собственный голос показался Валери неживым, когда она задала вопрос, застрявший сегодня в каждом горле.

Пруденс перестала пританцовывать и отпустила юбку.

— Но почему ты так говоришь? — нахмурилась она. — Слышала же, что сказал староста.

— Но отец Соломон…

— Мужчины знают, что делают. Ну, идем же!

В стороне от танцующих Валери заметила рыжую голову Клода. Неужто и он решил повеселиться? Вот уж кому это пошло бы только на пользу после всех событий вчерашнего дня.

Видя, что Валери смотрит на него, Клод изобразил нечто вроде танцевального па, смешно выбросив в сторону ногу, — хотел, чтобы Валери улыбнулась. И она заставила себя это сделать. А Клод, не удержав равновесия, врезался в группу брюзгливых теток. Те неохотно посторонились. Клод солнечно улыбнулся и этим кумушкам, но тут задиристый подросток Уильям пробежал мимо и сорвал шляпу с его головы.

— Кто боится большого злого волка? — кричал Уильям, вполне невинно веселясь.

— Прекрати! — воскликнула Валери, но мальчишка уже удрал слишком далеко.

Клод погнался за ним, огибая колодец, и поскользнулся в грязи. Роксана, никогда не оставлявшая брата одного надолго, поспешила к нему с помощью и утешениями. При этом она посмотрела на Валери, едва заметно пожав плечами.

«Ну зачем они все притворяются?» — удивлялась Валери.

Рядом с чучелом Волка топтались двое слабоумных, подбрасывая в костер обломки мебели. Толпа взвыла, когда кто-то поднял лежавшее у ног чучела изображение полной луны и с размаху швырнул его в огонь.

Валери заметила, что по краю площади, огибая толпу, к ней пробирается Генри Лазар. Она вспомнила, как недавно рыдала на его груди, и почему-то не захотела убегать от него.

— Генри… — произнесла она, ощущая между ними связь, рожденную горем.

— Мне все это кажется таким странным, таким неправильным… Они ведь только что похоронены! — сказал Генри.

Оглядывая шумную толпу, Валери вдруг с ужасом увидела, как Роза в танце прижимается к Питеру, соблазнительно вертя широкими бедрами. А он держал ее слишком близко к себе, и они одновременно покачивали плечами в такт музыке…

— Нет… — прошептала Валери, и сострадание, которое она испытывала к Генри, необъяснимым образом растаяло. — А впрочем… пусть себе празднуют.

— Вряд ли сейчас подходящее время для этого, — покачал головой Генри.

Валери, терзаемой глубокой болью, вдруг захотелось причинить боль и ему.

— Ты же слышал, что говорил староста. Волк мертв. Мы можем жить как хотим.

Валери мгновенно возненавидела себя за эти слова. Генри ведь сказал то же самое, что думала и она, а она чем ответила? Девушке показалось, что она сходит с ума. Она повернулась к Генри, желая попросить прощения, но он уже исчез.

Мимо пробежал Уильям в шляпе Клода. Валери увидела и самого Клода — он маячил на краю площади, все еще обиженный и растерянный. Валери направилась к нему.

— Уильям просто дурак! Мы вернем твою шляпу.

Клод, изо всех сил стараясь выглядеть по-взрослому, все же не удержался и пробормотал:

— Эт-ту шляпу… моя сестра сшила.

Валери погладила его по руке и взглядом поискала Уильяма, но того и след простыл. Девушка посмотрела на огонь. Он будто старался не отставать от все громче звучавшей музыки, взвивался в ночное небо выше и выше. Потом Валери увидела своего отца — тот поскользнулся и шлепнулся в грязь и теперь не в силах был подняться. Какая-то девушка бесцеремонно перепрыгнула через него, хлестнув по лицу привязанными к башмакам лентами.

— Извини, Клод…

Когда Валери подошла к отцу, рядом уже стоял мужчина в грязном костюме волка и колотил Сезара плоским хвостом, приговаривая:

— А вот я тебе врежу, а вот я тебе задам…

— Оставь его! — закричала Валери.

Но мужчина не угомонился, и Валери, выхватив из костра горящую палку, ударила наглеца. Несколько женщин, тоже дразнивших Сезара, тут же умолкли и отступили подальше.

— Я сказала — убирайся! — рявкнула Валери так громко, что заглушила музыку.

Мужчина поспешил скрыться в толпе.

— Эй, ты хочешь, чтобы у меня барабанные перепонки лопнули? — засмеялся Сезар, сидя на земле.

Его лицо было перепачкано грязью, и он явно не понимал, что с ним такое приключилось. Сезар явно обрадовался нежданному празднику, решив, что может выпить сколько влезет и всего, что только подвернется.

— Вставай!

Обычно Валери относилась к отцовским выходкам с юмором, но сегодня у нее не было на это сил. Слишком уж много внимания уделяли ее семье односельчане, и хотелось поскорее увести Сезара домой. В этот момент Валери еще острее ощутила потерю сестры; Люси помогла бы ей позаботиться об отце.

Тут Валери со стыдом заметила, что Сезар лежит в луже собственной блевоты.

— Папа…

— Встаю, уже встаю…

Сезар кое-как умудрился сесть, но на этом дело и кончилось.

— Кажется, зуб сломал, — сообщил он, потирая щеку.

Валери помогла ему встать на ноги. Он был чудовищно пьян. Дочь держала его за руки, а он раскачивался взад-вперед, пытаясь удержать равновесие.

— Да, то, что днем кажется таким простым… — бормотал он.

Валери позволила отцу навалиться на себя и потащила прочь от толпы, направляя его неровные шаги к дому. Он посмотрел на свою рубашку со следами рвоты.

— Ну, если стряхнуть вот это, я буду вполне хорош, хоть с самим Папой встречайся! — попытался пошутить он.

Они прошли мимо группы подростков.

— Что, бородатая дама свалилась в обморок? — пропищал один из них.

— Мадмуазель в беде! — пропел другой.

Валери стиснула зубы. Отец висел на ее шее, как огромный камень.

— Не обращай на них внимания, — бурчал Сезар.

Валери тащила отца, и ей хотелось провалиться сквозь землю. Она знала, что Сезар это понимает и что ему тоже ужасно стыдно.

— Ты моя добрая девочка, — заявил Сезар, и его глаза наполнились слезами; напиваясь, он всегда становился излишне сентиментален.

Он хотел погладить дочь свободной рукой, но промахнулся. Повторил попытку и на этот раз сумел отыскать голову Валери. Девушка не стала уворачиваться. Она спешила увести отца подальше от этого дьявольского празднества, куда Сезара занесло, несмотря на смерть старшей дочери.