демонстрировала на руках Шейны несуразно огромные металлические браслеты от запястья до локтя. Принцесса же замерла рядом, уперев взгляд в пол и испытывая такую непереносимую боль, что на миг меня затопило неконтролируемой яростью.

У нас, цваргов, сделать больно женщине порицается в любом виде, но цваргини самодостаточные и знают себе цену, а Шейна… Как вообще может прийти в голову мысль обидеть такое неземное создание?!

— Исключительно чтобы вы не искали на базаре подходящие наручи и не тратили своё время, — продолжала соловьём заливаться эта противная женщина в маске из золотых цепочек. — Вы в любой момент можете заменить их на другие, которые вам больше понравятся…

— Отлично. Я заменяю! — рявкнул, схватил оба тонких запястья и одним махом вспорол их.

Четыре металлические половинки с громким «дзынь!» ударились об пол. Абсолютно гладкие изнутри, самые обыкновенные кандалы. В ту секунду я был настолько зол, что даже не подумал о том, что это уродство можно снять как-то иначе. Взгляду предстала лишь ровная, чуть покрасневшая кожа рук. Шейна на мгновение бросила на меня взгляд, в нём сквозило облегчение.

Что же это за дрянь такая?

Никаких проводов или контактов для электрошока не было видно. Обычный металл, украшенный вычурно красными камнями.

— Но вы должны надеть новые… — растерянно протянула Франгаг. — Она грязная!

— Кому я должен? Они на ней были? Были. Значит, все формальности соблюдены. С этой секунды санджара Шейна принадлежит мне. Я запрещаю её касаться. Это понятно?!

— П-понятно.

В глубине души было стыдно за замашки тирана и абсолютно нецивилизованное общение, но сейчас я был крайне зол, у меня болел бок, наверняка клей-шов разошёлся, и главное: я понимал, что с этими людьми нельзя иначе. Они уважают патриархат и силу. Что ж, будем играть по их правилам, раз интеллигентность они приравнивают к слабости. Больше всего было жалко Шейну: ей приходится мириться с тем, что за неё торгуются словно за корову. Как же это должно быть унизительно для неё…

Я взял девушку за руку, переплетая наши пальцы и давая понять, что всё будет хорошо.

— Где я могу поговорить с женой?

То ли по взгляду эмир почувствовал, что я настроен решительно, то ли сабля и вид окровавленного паладина, который, кряхтя, с трудом поднимался с пола, подействовали на Идриса. Он неодобрительно поджал губы и кивком указал на дверь кабинета, где мы только что были.

— Пять минут. И Шейна вам не жена, пока не принесёте за неё выкуп.

Я кивнул. На корабле было заготовлено золото для выкупа партии каменной розы, но я готов был отдать его без остатка, если эту девушку оставят в покое. Дверь позади нас закрылась, и первым делом я рухнул на ближайшую обитую бархатом тахту.

Губы Шейны дрожали. В эмоциональном фоне я всё ещё чувствовал отголоски боли, но вместо того чтобы плакать или истерить, что ей пришлось из-за меня пережить и я как-то не очень здорово выполняю свои обещания (Эсмеральда уже давно бы закатила истерику), эта восхитительная богиня принялась суетливо перебирать юбки многослойного платья, затем что-то рванула и с треском отодрала внушительную голубую полосу. Уже в следующую секунду девушка стояла передо мной на коленях и, прикусив губу от напряжения, доставала рубашку из моих брюк.

— А ты говорила, что касаться мужчины неприлично. — Я попытался свести всё в шутку, но закашлялся собственной кровью.

Как же хорошо, что на чёрном цвете ни шварха не видно.

— Я только перевяжу рану. — Она решительно мотнула головой, от чего многочисленные украшения в волосах и серьги-кольца зазвенели. — А дальше можете делать со мной всё что хотите.

Эта фраза звучала бы флиртом, если бы не эмоциональный фон…

— Шейна, я не буду на тебе срывать злость. Тебе не надо бояться меня.

Она подняла рубашку и прямо поверх пропитавшейся кровью повязки Леи принялась наматывать ещё одну — из своего платья. Какая же умница, что не стала отдирать то, что на мне уже было. Будто курс оказания первой помощи при Службе Безопасности Цварга проходила!

— Я не боюсь вас, Янн. — Она обернула вокруг моей талии ещё один круг, закрепила концы ткани и посмотрела в глаза. — Вы из-за меня пострадали. Первый раз вчера ночью, теперь сейчас. Ударить Мужчину — всё равно что ударить Владыку, это тяжелейший грех, который может совершить Женщина. Умоляю, не откладывайте, накажите меня сейчас, мне так будет легче. — И она вновь опустила взгляд в пол.

О-о-о…

Неожиданно в голове замелькали картинки суда и шрам на необъятном пузе канареечного террасорца. Стоило публике понять, что Инна Фархас ударила мужа, пускай и в целях самозащиты, как зал буквально взорвался негодованием.

— Шейна, послушай. — Пришлось взять её за запястье, чтобы она наконец услышала. Девушка вздрогнула, по ментальному фону пришли отчетливые эмоции испуга. — Я не стану тебя наказывать. Всё, чего я хочу, — это разобраться, что здесь происходит…

***

Шейна

«Владыка создал Мужчину по своему образу и подобию…»

Если бы меня спросили, как выглядит всесильный Владыка, я бы описала Янна Робера. Когда носишь вуалеску с двенадцати лет, в крови вырабатывается привычка рассматривать женщин по тонким участкам кожи между полосками маски, обращать внимание на цвет глаз и их отёчность, приглядываться к ушам и шее. Я столько раз видела следы ударов на лицах замужних женщин, что всю жизнь думала, что Владыка именно такой и есть. Суровый и жестокий.

И вот Янн… слишком нереальный, чтобы быть правдой. Вроде бы грозный и жесткий, но со мной мягкий и внимательный.

— Кстати, о прошедшей ночи. Кажется, ты задолжала мне объяснения. Куда ты дела ножи? Почему воткнула три сразу?

Сердце пропустило удар.

Нет, Янн даже не божество… это существо иного порядка. Всё время он угадывал мои эмоции, словно читал открытую книгу, а сейчас отказывается принимать очевидные факты. Я тяжело вздохнула, подтянула рукава, демонстрируя ровную кожу предплечий, и, отчаянно надеясь, что он не откажется от меня, призналась:

— Я грязная.

— Чистая, грязная, да… Какая-то у вас тут странная градация, я не разобрался, — кивнул он так, словно я призналась в чём-то несущественном. — Слушай, у нас время заканчивается. Сейчас войдёт эмир, и мы поедем в пещеры. Хочешь со мной?

Я непроизвольно вздрогнула на слове «пещеры», и Янн перехватил узкую переносицу двумя пальцами, издав низкий стон.

— Бескрайний космос, я не это имел в виду.