Карсон еще не пришла в себя от утверждения Дукалиона, что у него два сердца.

— Что ты имел в виду, говоря о двух патронах?

— Его методы стали более изощренными. Но меня он создавал из тел, украденных с тюремного кладбища.

Когда он отвернулся от окна и вновь посмотрел на Карсон, ей показалось, что она снова увидела в его глазах пульсирующее сияние.

— Одно мое сердце вырезали у безумного поджигателя. Второе — у растлителя детей.

Они поменялись позициями. Теперь он стоял спиной к окну, а она — к двери ванной. Внезапно она задалась вопросом, а один ли он пришел.

Она чуть повернулась, чтобы видеть и его, и периферийным зрением дверь ванной, но в итоге оказалась спиной к двери в гостиную. Не могла держать под контролем все подходы к себе.

— Мои руки взяты у душителя, глаза — у убийцы, который орудовал топором. Источник моей жизненной силы — молнии. И эта же гроза одарила меня тем, что никогда бы не дал мне Виктор. Во-первых…

Он двигался так быстро, что она даже не заметила, как он сделал шаг. Только что стоял у окна и тут же оказался рядом.

С первых дней в полицейской академии никогда и никому не удавалось опередить Карсон в быстроте реакции. Внезапно возникнув перед ней, он резким движением вырвал пистолет из ее руки. Раздался выстрел, зазвенели осколки разбитого стекла, а он уже зашел ей за спину.

Это она думала, что он у нее за спиной, но, когда обернулась, обнаружила пустоту. Он, казалось, исчез.

Даже одетый в черное в этой черной комнате, он не мог превратиться в собственную тень. Габариты не позволяли ему прикинуться хамелеоном в темном углу. Его голос (его, тут ошибки быть не могло) раздался от подоконника: «Я больше не монстр», — но, когда Карсон вновь развернулась лицом к нему, у окна никого не было.

Вновь он заговорил из дверного проема в гостиную: «Я — единственная ваша надежда…» Она опять развернулась на голос, но результат остался прежним: никого не увидела.

Не нашла она незнакомца и в гостиной, хотя обнаружила там свой пистолет. Он лежал на полу рядом с «Локэйдом», который она оставила там раньше.

Дверь в коридор была распахнута.

С гулко бьющимся сердцем Карсон вытащила обойму. Блеск гильзы подтвердил, что пистолет заряжен, но в обойме не хватало одного патрона.

Загнав обойму в рукоятку, она осторожно вышла в коридор, чуть присев, держа пистолет перед собой обеими руками.

Никого. Карсон задержала дыхание, но не услышала шагов на лестнице. В доме царила полная тишина.

Грохот случайного выстрела могли услышать, так что в этот самый момент кто-то мог смотреть на нее в глазок двери квартиры напротив.

Карсон вернулась в черную дыру, подняла с пола отмычку-пистолет, выскочила из квартиры, захлопнула за собой дверь. Поспешила вниз.

Уже выходя из дома, вспомнила, что не выключила в квартире свет. Ну и хрен с ним. Счет за электричество более не имел для Оллвайна никакого значения.

В углу главной лаборатории Рэндола Шестого «распяли» на кресте, установленном по центру сферической конструкции, напоминающей тренажеры, на которых человека можно вращать вокруг оси, создавая желаемые нагрузки на мышцы. Здесь, однако, речь шла не об укреплении мышц.

Рэндол не управлял тренажером, и к тренажеру его привязали не для того, чтобы наращивать мускульную массу или поддерживать мышечный тонус. И голова, и ноги, и обе руки были закреплены намертво, не позволяя Рэндолу шевельнуться.

Резиновый кляп во рту не дал бы прикусить язык в том случае, если бы у Рэндола начались судороги. Специальный ремешок под подбородком препятствовал открытию рта.

Кляп и ремешок на пару эффективно глушили крики Рэндола.

Впрочем, ни один звук, который мог бы привлечь внимание посторонних, не покидал стен «Рук милосердия». Виктор прекрасно понимал, что в ситуации, когда работы ведутся на самых передовых рубежах науки, никакие меры предосторожности не могут быть лишними.

И поэтому…

Мозг — электрический аппарат. Идущие от него электрические волны могут быть измерены с помощью электроэнцефалографа.

После того, как Рэндол Шестой получил образование методом прямой информационной загрузки мозга, но еще оставался без сознания в резервуаре сотворения, Виктор придал мозгу своего создания биоэлектрическую активность, идентичную той, которую он обнаружил у нескольких людей, страдающих аутизмом.

Он надеялся, что в результате Рэндол «родится» восемнадцатилетним аутистом, практически отрезанным от окружающего мира. И его надежды оправдались.

Превратив Рэндола в аутиста, Виктор начал поиск методов возвращения мозга к нормальному функционированию. Но пока добиться успеха ему не удалось.

Своими экспериментами с Рэндолом он не пытался найти способ излечения аутизма. Лечение этой болезни совершенно не интересовало Виктора, разве что найденный способ мог стать источником прибыли после выведения его на рынок.

Нет, эксперименты эти он проводил с тем, чтобы получить возможность как превращать человека в аутиста, так и избавлять от аутизма. При этом ему хотелось бы научиться варьировать и степень аутизма. Все это могло принести немалую экономическую и социальную выгоду.

Представьте себе фабричного рабочего, производительность труда которого низка, потому что работу он выполняет скучную, повторяет одни и те же операции. Селективный аутизм мог оказаться тем средством, которое заставило бы рабочего полностью сосредоточиться на одной операции или последовательности из нескольких операций, отчего производительностью труда он сравнялся бы с роботом, но сам стоил бы гораздо меньше.

В предельно ранжированном идеальном обществе Виктора самый нижний уровень Эпсилонов и представлял собой роботов из плоти. И они бы не тратили время на разговоры между собой.

Теперь же нажатием кнопки он привел в действие сферическую конструкцию с привязанным к ней Рэндолом Шестым. Она начала вращаться, три оборота вокруг одной оси, пять — вокруг другой, семь — третьей, сначала медленно, потом набирая скорость.

На соседней стене висел плазменный экран с высоким разрешением, площадью девять квадратных футов. Цветной ультразвуковой дисплей показывал движение крови по мозговым сосудам, а также потоки спинальной жидкости, циркулирующей между оболочками, через церебральные желудочки и в стволе мозга.

Виктор предполагал, что приложением точно дозированных центробежных и центростремительных сил, воздействующих на мозговые жидкости, можно изменить свойственные аутизму мозговые волны и нормализировать работу мозга.

По мере того, как машина ускоряла вращение, стоны Рэндола превратились в крики боли и агонии. Если бы не кляп и кожаный ремешок на подбородке, от этих криков могли бы лопнуть барабанные перепонки.