– Откуда знаете?

– Мне сообщают, когда появляется новая жертва или идет запрос в базу на похожие случаи. – Он переступил с ноги на ногу, не отводя глаз. – Я понимаю, лейтенант, что вы работаете с федералами и они дали психологический портрет, данные и все прочее… ФБР не все знает.

– А вы – все?

– Если бы знал, ваш Купер до сих пор играл бы на виолончели. Но я полагаю, нет, я уверен, что знаю больше их. Уделите мне пятнадцать минут! Понимаю, вы заняты, расследование в самом разгаре, и все-таки… Я не зря из такой дали приехал!

– Пройдемте в кабинет.

Он наклонился за сумкой. По лицу скользнуло облегчение.

– Благодарю!

– Мы обычно коллег взашей не гоним.

– Про Нью-Йорк чего только не болтают.

– Надо думать… Когда приехали?

– О, это целая история!

Ева не сомневалась – неспешная, с ленцой речь для историй подходила прекрасно.

– Получил уведомление о вашем убитом только к вечеру. Переговорил с агентом Звеком, как делал с его предшественниками. Парочка пробиралась к вам сюда много месяцев, лейтенант. И мне показалось, что, судя по информации, которую вы проверяете, вы тоже склоняетесь к этой версии.

– Это одна из версий.

– Она правильная! И поскольку я увидел, что мы с вами думаем одинаково, то – надеюсь, вы поймете – поднял информацию по вам и сделал вывод, что вы согласитесь побеседовать со мной тет-а-тет.

Выйдя из кафе он притормозил и осмотрелся.

– Да, работа кипит! Дома у нас всего и есть, что шеф, я, еще двое помощников да дежурный.

– А население Сибилс-Понд?

– Около тридцати двух тысяч.

– Тут в одном крыле больше. – Ева показала на дверь кабинета и сняла плащ.

Баннер остановился и внимательно поглядел на доску.

– Вы, конечно, знаете, что на самом деле их больше. Раза в полтора.

– Со вчерашнего дня ничего не добавляла. Задержалась, потому что у нас новое исчезновение.

– Джейла Кемпбелл.

Ева удивленно прищурилась.

– Когда вы вошли, я читал сводку, – пояснил он. – И по времени совпадает. Это вы, я вижу, тоже знаете. Они ее похитили и сразу, еще вчера, начали издеваться. Рады-радешеньки заполучить еще одну!

– В Сибилс-Понд официально убийства не было, я бы запомнила.

– Нет, мэм… простите, лейтенант. – Он потер глаза. – Так вот, я решил, что вы согласитесь поговорить, и поехал в Брэнсон, откуда легче всего сесть на максибус до Нью-Йорка. Как раз успел на последний и счел себя везунчиком. Как бы не так! В Кливленде из-за погоды всех высадили. Тогда я взял напрокат машину и проехал остальное.

– Из Кливленда в такой снегопад?

– Этих ребят не догонишь – не поймаешь. Вот никак не догоню…

– Присаживайтесь. Кофе?

– Можно и кофе. Что есть. Черный подойдет, спасибо.

Она запрограммировала автоповар на две чашки.

– Кого они у вас убили?

– Малыша Мелвина. Он своего рода местная достопримечательность. Участвовал в Городских войнах и так и не пришел в себя. Вернулся в отчий дом. У него еще были младший брат и девушка. Отец рассказывал, что Малыш Мел – мал ростом, вот и прозвали – чем только ни глушил воспоминания, голоса и кошмары. К делу это не относится, просто хочу, чтобы вы его лучше представили.

– Пятнадцать минут у вас есть.

Кивнув, Баннер отхлебнул кофеина. Его глаза тут же расширились и заблестели.

– Господи Иисусе! Это в Нью-Йорке такой кофе?

– Не совсем… Этот настоящий, по моим личным каналам.

– Настоящий кофе! – произнес он с благоговением.

Ева улыбнулась, вспоминая, как сама впервые попробовала его у Рорка.

– Хотите насладиться минутку?

– Тут и недели не хватит! – Он улыбнулся в ответ, и из-под маски усталости просквозило неподдельное обаяние. – Вот расскажу дома! – Вздохнул. – Малыш Мел так и не оправился. Наверно, всем не поможешь. Ему не нравилось сидеть в четырех стенах, и он стал ночевать в лесу и холмах. Как городские бродяги здесь у вас.

– Да.

– Сооружают себе из всякого хлама шалаш. Вот и он тоже. Родные носили ему еду и прочее, но спустя какое-то время поняли, что он уже не вернется. Почти все время был пьян или под кайфом. Но зла никому, кроме себя, не делал.

Ева четко представляла Малыша Мелвина – Баннер был хорошим рассказчиком. И в то же время чувствовала, что тут кроется нечто большее.

– Кто он вам?

– Его невеста – моя бабушка. Она любила парня, которым он ушел, но так и не достучалась до мужчины, которым вернулся. Вышла замуж за деда и все равно иногда навещала Мела, носила еду и чистую одежду. Я тоже привык раза три или четыре в месяц его проведывать.

– Присматривали за ним.

– По возможности. Бывало, он копался в чужой машине, сарае или доме, если не заперто и нет никого, брал, что приглянется. В последние пару лет это случалось чаще. Но никогда не взламывал. Закрыто – не трогает. А нет – войдет, пошарит, прихватит что-нибудь для своей «коллекции». Вилку там, или дверную ручку, или часы сломанные…

– Вы считали его безобидным.

– Он таким и был. – Баннер снова пригубил кофе. – У нас однажды потерялся мальчонка. Спал с родителями в палатке. Мы как раз организовывали поисковую группу, как вдруг идет Малыш Мел с пацаном на плечах. Малой рассказал, что погнался за кроликом, заблудился и поранил ногу. И тут откуда ни возьмись – Мел. Угостил конфеткой, перевязал ногу платком – не слишком чистым, это верно – и сказал, что снесет на закорках к маме. Никогда никому худого не делал!

– И что произошло?

– Я пришел к нему, как обычно, и сразу почуял неладное. Не в том дело, что его не было, а кавардак в лачуге. – Баннер покачал головой. – Он гордился своей «коллекцией», был там своеобразный порядок. А в тот день – нет.

Он снова посмотрел Еве в глаза.

– Знаете, когда вдруг что-то нутром чувствуешь?

– Да.

– Вот я это самое почувствовал. Искал его по обычным местам, где рыбу удит, куда ходит. Утром вернулся, прихватил приятеля, сына его, племянника, чтобы быстрее. Нашли в глубоком овраге, всего переломанного. Можно бы подумать, что неудачно свалился с тропы, только он проворен был, что твой горный козел. После смерти прошло уже три дня.

– Следы веревок, пыток?

– Переломы, порезы, синяки, ожоги. Квалифицировали как несчастный случай. Обжегся, мол, сам, когда курил, или у костра. Остальное – при падении. Стало известно, что в окрестности дом взломали, замок сбили. Кое-что пропало – только не то, на что Мел обычно зарился, и, как я говорил, он никогда не взламывал. Обнаружили немного крови, установили, что его, решили, что проник в дом, а потом обо что-то порезался. Крови немного совсем. Из его «коллекции» ничего не пропало, и никакой крови на тропе в холмах. Конечно, могло бы и так быть: взломал дом, порезался, оступился, упал. Логично. Но надо знать Мела… А неделю спустя пропал тот парень из Миссури.