– Как красиво… – мечтательно протянула она.

Вильям взобрался наверх. Он стоял и смотрел на слабое синее свечение, которое исходило от стен. Он уже видел этот свет – внутри емкости, которую Слаппертон показывал ему в подвале Института. Он почувствовал, как все тело охватила дрожь. Ворота и дедушка должны быть где-то рядом.

– Смотри, – сказала Иския и указала на свисающие с потолка провода.

– Это лампа? – Вильям подошел поближе. Голубое свечение от скалы давало достаточно света, чтобы он смог различать предметы вокруг.

– Может, тут и рубильник есть? – предположила Иския.

Вильям начал искать. Время от времени издалека доносились удары по крышке люка.

– Не думаю, что у нас много времени.

– Нашла! – воскликнула Иския.

Раздался щелчок, когда она подняла рубильник, и под потолком вспыхнула одинокая лампочка.

Вильям содрогнулся.

Они оказались в заброшенном туннеле. Старые деревянные балки стояли как попало. Несколько ржавых кирок были прислонены к скале. Конец туннеля обрушился и был завален большими каменными блоками.

– Это здесь, – прошептал Вильям.

– Что это такое? – спросила Иския.

Она остановилась возле большой запыленной медной таблички, прикрученной болтами к скале. Вильям подошел и стер пыль с таблички. По спине пробежал холодок, когда он прочитал то, что там было написано: «В память о погибших».

– Здесь кто-то умер? – прошептала Иския.

– Да, – сказал Вильям.

– Как страшно, – сказала она и отступила назад.

Но где же ворота? Вильям оглянулся. Здесь не было ничего, кроме туннеля. Он снова обратил внимание на большую медную табличку. К чему делать ее такой большой, если на ней так мало слов?

Вильям провел рукой вдоль края таблички. Почувствовал легкий сквозняк. Должно быть, за нею отверстие. Он просунул туда пальцы и потянул.

И она поддалась.

Медная табличка была дверцей. Ржавые петли заскрипели, когда Вильям открыл ее. Перед ними было отверстие в скале, как раз такое, чтобы они могли туда проползти.

Вильям и Иския будто окаменели. Оба стояли, не проронив ни слова.

– Что… что там такое? – спросила Иския.

– Ворота, – шепнул Вильям.

Их взгляду открылось нечто прекрасное. Они находились в большой пещере, стены которой интенсивно пульсировали голубым светом. Посреди пещеры высились гигантские железные ворота. Рядом с ними громоздилась куча пустых деревянных ящиков, и на каждом сбоку было написано «динамит». Большая часть свода обвалилась, вероятно, в результате последней попытки взорвать ворота, подумал Вильям.

Он осторожно подошел поближе.

Ворота были покрыты символами. Именно эти символы сумел расшифровать его дедушка. Именно эти символы рассказывали о луридиуме и том, каким опасным он может быть.

Именно тут больше ста пятидесяти лет назад Абрахам Талли нашел первый кусок разумного металла. И дедушка, вероятно, тоже где-то здесь.

Вильям поднял орб.

– Покажи, что мне делать, – прошептал он, закрыл глаза и сосредоточился. Попытался вызвать вибрации, но ничего не происходило.

– Ну, давай же, давай, – повторял он.

– Чего ты ждешь? – услышал он голос Искии.

– Я пытаюсь, – сказал он сквозь стиснутые зубы. – Пытаюсь…

Он стоял и ждал, но ничего не происходило.

Вильям запаниковал. Неужели он лишился своих способностей именно сейчас, когда они были нужнее всего?

Из-за того, что он так устал, или потому, что узнал, что он не тот, кем считал себя, но Вильям вдруг почувствовал себя совершенно без сил. Как он вообще тут оказался? Что ж, сам виноват… И почему только он не держался подальше от «Невозможного» в тот день в музее? Сейчас все было бы как раньше. Нужно было слушаться родителей. Сидел бы у себя в комнате и работал над каким-нибудь безобидным кодом. Но так уже никогда не будет… Папа был совершенно прав. Коды – это такая штука, от которой стоит держаться подальше. А теперь уже слишком поздно…

И вдруг он понял, что нужно делать. Он должен принять то, что с ним произошло. Назад дороги нет.

Я разумный металл… я разумный металл, повторял он про себя. И всего лишь на один процент больше человек, чем металл.

– Они лезут через стену… – он будто издалека услышал голос Искии.

Но Вильям не мог ответить, он даже не мог открыть глаза. Почувствовал хорошо знакомое жужжание в животе. Оно нарастало и было гораздо сильнее, чем обычно. Позвоночник вибрировал, и казалось, что все тело вот-вот рассыплется на кусочки. Вибрация охватила руки, и пальцы начали двигаться с бешеной скоростью. Внутри орба что-то щелкало.

Вильям открыл глаза. И почти не мог поверить в то, что увидел. Символы на больших воротах пульсировали синим цветом. Некоторые отделились от поверхности и плыли к нему, складываясь в новые узоры. Теперь он многие из них узнавал. Одни он видел на письменном столе дедушки, другие были выгравированы на орбе. Его пальцы работали все быстрее. Теперь он понимал, что означают эти символы – как будто вдруг научился читать на древнем языке. Он не мог этого объяснить, но вдруг понял, что такое луридиум. И как можно использовать его во зло или во благо. Он понял, почему Абрахаму нужно все больше разумного металла и какие силы скрываются в его собственном теле. Это было удивительно и в то же время пугающе.

Вибрации исчезли, пальцы замерли. Орб вырвался из его рук, подлетел к середине ворот и исчез в отверстии.

– Ты справился! – Иския ликовала.

Внутри ворот раздался какой-то глухой звук. Вильям сделал пару шагов назад и смотрел, как медленно открываются большие ворота.

То, что произошло потом, было как во сне. Затуманенные изображения и звуки, доносящиеся будто издалека.

Синий свет. Иския кричит. Большие ворота закрываются за ними.

– Вильям! Вильям! Ты меня слышишь?

Больше всего ему хотелось спать. Он так ужасно устал. Ему необходим отдых.

– Просыпайся! – крикнула Иския.

Слух возвращался к нему. Вильям начинал различать предметы вокруг себя.

– Все хорошо, – простонал он и попытался подняться, но у него по-прежнему кружилась голова. – Где это мы?

– Я бы тоже хотела знать, – Иския выпрямилась. – Что это за место?

– А где водители? – спросил Вильям.

– Вон там, – сказала она и указала на большие железные ворота. – Они чуть не схватили нас. Но ворота закрылись.

Опираясь на Искию, Вильям встал и заметил парящий неподалеку орб.