обо мне расскажут и о том, что я могу. Так вот, Борис Евгеньевич. Ты уж сделай так, чтобы сегодня я был в курсе состояния Ани. Я заеду в семь вечера. Хочу застать ее улыбающейся и трескающей яблоки. Усек?

Мужик трет очки и хлопает глазами. Все еще не в курсе, с кем дело имеет, но, по крайней мере, вид свой царственный растерял. Я, конечно, не идиот и понимаю, что на лечение и восстановление требуется время, но персонал лучше держать в тонусе. Пусть знают, что Анюта не обычная пациентка. Она моего сына носит.

Доктор настолько впечатлился сказанным, что провожает меня до двери. Я заглядываю в палату и вижу, что дюймовочка спит. Будить я ее не стал и из больницы еду прямиком в офис. По дороге меня застает звонок Сереги, после которого хочется материться. Кто-то поджег один из моих автосервисов вместе с клиентскими машинами. Исключено, что случайность, потому что рядом нашли канистры с бензином. Следом звонит жена Мельника, моего доверенного лица. К ним домой приехала прокуратура и его увезли.

Такой апокалипсис случается раз в пять лет, но сегодня как-то очень не вовремя. Лично ко мне прокуратура сунуться побоялась, так решили ближних прессовать. Ругнувшись, я разворачиваю машину на ближайшем перекрестке и звоню своему юристу. Говорю ему выяснить, где держат Мельника и ехать туда. Сам же качу в сторону автосервиса. Голова гудит. Автосервис зарегистрирован на меня и именно мне придется с ментами разговаривать. Странно все совпало: и то что Мельника забрали и поджог. Надо выяснить, кто мне этот геморрой устроил и наказать. Есть у меня пара подозрений.

Два часа я провожу возле почерневшего здания, где суетятся полиция и репортеры. Ответив на уйму вопросов, сажусь в машину. Как только захлопываю дверь, звонит Анюта.

— Привет. Мне сказали, что ты был сегодня. Я спала.

— Чувствуешь себя как?

— Нормально вроде. Живот не болит, но кровь еще есть.

— Я с врачом поговорил. Он сказал, что все будет хорошо, если не нервничать.

В этот момент включается вторая линия. На экране номер Баданова, юриста.

— Аня, у меня второй звонок.

— Подожди, Богдан! Ты сегодня приедешь?

— Нет, сегодня никак не получится.

— Но я думала… Мне сказали, что ты будешь.

Я выдыхаю, чтобы не выдать свое нетерпение. Если бы не ее состояние, просто переключился бы. Но вроде как тревожить нельзя.

— Аня, никак сегодня. Смог бы заехал. Завтра.

— Но мне так хочется увидеть тебя… — судя по голосу, она пытается заплакать. — Пожалуйста.

Я стискиваю зубы.

— Без меня проблемы не решатся. Я позвоню, если получится вырваться.

Аня пытается спросить что-то еще, но вызов я сбрасываю и перезваниваю юристу. Мельника он нашел. Он им нужен естественно лишь для того, чтобы на меня выйти. Но посадить его при желании могут. Нарыли кое-что. Нужно самому ехать и разбираться.

У здания прокуратуры меня застигает еще одна смс от Ани:

У тебя проблемы? Поэтому ты не приедешь?

У меня все в порядке. Просто много дел.

Она и так в истерике зашлась, когда разборку с боровом увидела. Пусть лучше спит себе спокойно и идет на поправку. Хотя бы в этом все наладится. А мне сейчас нужно озаботится тем, чтобы Мельника не додавили, и он лишнего не сболтнул.

Из прокуратуры я выхожу после восьми вечера, злой, голодный и уставший как собака. В телефоне сотня пропущенных звонков. Пять вызовов от Анюты и смс:

Ты точно не приедешь? Почему не берешь мои трубки?

Вот я в шутку назвал ее женой, а она и ведет себя как сварливая жена. Я к такому не привык, и мне это не нравится. За ее состояние волноваться не приходится. Если бы что-то случилось, у меня уговор с плюгавым, чтобы сразу перезвонил.

Я был занят. Заеду завтра.

Среди других пропущенных я вижу звонок Ольги и, поразмыслив секунду-другую, на него перезваниваю. Необязывающий секс, отсутствие расспросов и требований — это то, что сейчас нужно, чтобы остудить голову.

38

Аня

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает медсестра, заглядывая ко мне в палату.

— Все хорошо. Спасибо, Марина, — я киваю как заводной болванчик.

Крови уже нет, но я все равно боюсь подниматься. Даже прикасаться к животу страшно, чтобы ненароком не вызвать тонус. Ужас, который я пережила за эти дни ни с чем не сравнится. Лучше поберегусь. Так надежнее.

— Если что-то будет нужно, вы помните, Аня, да? Нужно нажать красную кнопку, и я сразу приду.

Сервис в клинике просто замечательный, но у всех привилегий есть одна обратная сторона. Я хотела заботы не медперсонала, а Богдана, который бывал в последнее время заезжал не чаще раза в день. Мне не хватало его внимания, особенно, когда накрывало паническими атаками, что у меня снова пойдет кровь или после всех кошмаров, в которых я теряла нашего ребенка.

Через три дня Борис Евгеньевич сказал, что с моими анализами все в полном порядке, и меня можно выписать домой. Я и обрадовалась, и растерялась этой новости. Находиться в стенах больницы с детства не могла, а дома… Одной, без медсестер, к вниманию которых уже привыкла за эти дни, было немного страшно.

— Вы уверены? С моим малышом правда все хорошо?

— Да, — он ободряюще улыбается. — В выписке вы найдете все рекомендации. Беречься продолжаем. Ну и никакого интима в течение месяца.

— Спасибо, — выдыхаю я и в это мгновение в палату заходит Богдан.

Он улыбается, хотя и выглядит уставшим. Целует меня в макушку и присаживается на краешек кровати.

— Аню я уже обрадовал, с вами мы поговорили. Берегитесь, — кивает мне. — Если что я на связи круглые сутки.

Врач оставляет нас одних, а я перевожу удивленные глаза на Богдана.

— Я думала, меня здесь продержат еще какое-то время?

— Все опасности позади. Находиться здесь нет больше смысла. Я отвезу тебя домой.

В груди теплится надежда, что теперь мы будем видеться с Богданом чаще и не в силах скрыть своей радости тянусь к нему и заключаю его в объятия. Целую его, но поцелуй долго не длится. Богдан отстраняется и кивает мне на сумку.

— Давай, Анюта. Собирайся. Мне еще сегодня по делам.

На сборы у меня уходит десять минут, мы спускаемся вниз, я сажусь на переднее сиденье. Поговорить с Богданом у нас не получается всю дорогу, потому что он