– Да, – уныло подтвердила она. – И мне понадобятся все, кто сможет помочь.

– Я буду у Колтона, – тут же заявил Финтан.

– Что ж, а когда он будет спать, ты придешь сюда и приготовишь сосиски в тесте, – решила Флора. – Хэмиш, ты можешь приготовить напитки для детей, а для взрослых не делай ничего слишком крепкого, иначе они забудут, что пришли с детьми, и мы потом найдем их спящими в амбаре.

Кто-нибудь из Маккензи обязательно говорил это каждый год, но толку в том не было. Людям на Муре жилось нелегко, многие трудились на двух или трех работах, только чтобы удержаться на плаву. Туризм, рыбная ловля, фермерство – все нужно было успевать, и ни единая душа на Муре не бездельничала. Так что, когда им выпадал шанс хоть немножко передохнуть, они держались за него обеими руками.

– Ладно, ладно, – проворчал Финтан.

– Может, я сумел бы помочь? – предложил Трипп.

– Да, может, ты бы сумел загадить детские умы! – огрызнулся Финтан.

– Прекрати! – прикрикнула на него Флора. – Мы за столом.

– Я его не просил остаться, – уже на полпути к двери возразил Финтан.

Эк откашлялся. Это было необычно и означало, что он собирается что-то сказать. Эк придерживался старых порядков: его предки ели свою простую пищу в строгом пресвитерианском молчании, их церковь в лучшие времена с подозрением относилась к разным наслаждениям. Но притом он обожал мать Флоры за ее постоянную радость, за смех за общим столом, за все то, чего ему не хватало в детстве и юности. И все же он так и остался не слишком разговорчивым.

Все машинально повернулись к нему, а Эк вздохнул и погладил мягкую голову Брабмла, сидевшего рядом.

– Ох, богатство тут ни при чем, – заговорил он на гэльском.

Трипп даже сморщился, пытаясь его понять.

– Колтон тоже наша семья.

Все согласно кивнули. Эку такое далось нелегко – его младший сын женился на мужчине… Но он на удивление хорошо с этим справился.

– Так что… Мы уважаем его желания. Но…

Флора и Финтан переглянулись.

– Но не думаю, чтобы ваша матушка позволила бы отвернуться от родни.

Флора вдруг заметила, что таращится в собственную тарелку. Когда ее мать умирала, Флоре было так тяжело это вынести, что она вообще не желала больше видеть этот остров или кого-то из живущих на нем, о чем теперь глубоко сожалела.

– Вот так, – закончил Эк.

После этого он встал из-за стола и медленно вернулся в свое кресло у огня. Брамбл сопровождал его все четыре шага, а потом с утомленным видом упал на тапки Эка, а Эк снова поднял свой стакан с виски.

– И что все это значит? – шепотом спросил Флору Трипп.

– Видимо, это значит, что вы можете спать на диване, – ответила Флора.

– Не в клаватке Агот! – тут же раздался тоненький голосок, слегка сердитый после очередной неудачной попытки девочки заставить Брамбла съесть овощи, которые она совала под стол.

Когда наступил наконец день рождественской постановки, снег решил передохнуть, но было холодно и ясно.

Сайф сначала не заметил перешептываний. Он нашел себе место рядом с Джинни, чьи дети давно уже не участвовали в постановках, но которой все равно нравилось приходить на праздник. Вообще-то, Сайф, оглядевшись по сторонам, понял, что здесь присутствует почти весь остров, имеют ли эти люди детей или нет. Флора в конце концов устроила праздник на ферме. Насколько слышал Сайф, ее мать всегда так делала, еще в те дни, когда Флора и ее братья учились в школе. Хэмиш всегда играл ослика и радостно таскал на себе девочек, игравших Марию, а Марией, к ярости Флоры, однажды была Лорна, а на следующий год – девочка, которую звали Мэри. Флора могла бы еще простить Лорну, которая чудесно выглядела в голубом платьице, но Мэри Макартур? Флоре же обычно доставалась роль рассказчика, что ей не слишком нравилось. Финтан вечно играл архангела Гавриила, а Иннес – хозяина трактира.

Сайф кивнул Флоре, сидевшей впереди него, справа, и снова подумал, почему это весь мир до сих пор не замечает, что она ждет ребенка? Ее тело увеличилось, грудь стала больше, живот округлился. Люди вечно не замечают того, что у них прямо перед носом. И еще подумал о том, где сейчас Джоэл. Рядом с Флорой сидела Агот, явно разозленная тем, что не участвует в представлении. На ней было нечто странное – вообще-то, это был старый костюм ангела, принадлежавший еще Финтану, – и девочка бормотала: «Плативные, плативные, плативные…» – достаточно громко для того, чтобы это раздражало тех, кто был рядом, но недостаточно громко для того, чтобы ее выставили за дверь.

– В чем вообще суть? – шепотом спросил Флору Сайф.

– Наверное, это немного странно – объяснять основную идею… – ответила Флора. – Ладно, попробую. Вы ведь знаете, что Мария была девственницей… Да, это звучит странно… Ладно, Иосифу и Марии пришлось отправиться в Вифлеем, чтобы, ну, вроде как поучаствовать в опросе или что-то типа того… и они не нашли места в гостинице. Поэтому их ребенок родился в яслях в хлеву, но было явление звезды, и к ним пришли волхвы и короли.

Сайф кивнул. Это он знал.

– Но вы-то здесь что делаете? Все это изображаете?

– Э-э-э… ну да. Это очень мило.

Какой-то малыш в костюме овечки прошел мимо, его нос был вымазан чем-то черным, сзади болтался хвост из ваты. Сайф моргнул.

– И еще там были пастухи, – добавила Флора.

– А-а-а… – протянул Сайф.

Появилась Лорна, и Сайф машинально скрестил руки на груди. Флора посмотрела на него. Он совершенно не заметил собственного жеста, Флора была уверена в этом. Просто способ самозащиты, ничего не говоривший о его настоящих чувствах. Флора глянула на сцену. Конечно, ее подруга сделала то же, что обычно: быстро окинула взглядом комнату в поисках Сайфа, потом тут же отвернулась в сторону, так что не слишком выдала себя, ну разве что на ее щеках появился легкий румянец. Да уж, подумала Флора, та еще парочка. Потом напомнила себе, что ни в коем случае нельзя задремать, но она совершенно вымоталась, подготавливая праздник. Братья, правда, помогали. Ну вроде того.

– Добрый день, леди и джентльмены, – заговорила Лорна. – Спасибо, что пришли. Вы знаете, что мы этому рады.

Все ободряюще зашумели. Все ведь прекрасно знали, что это представление – чистое надувательство: билет стоил пять фунтов! А когда вы оказывались внутри, вам приходилось платить один фунт за маленькую пластиковую чашечку жиденького апельсинового сока, один фунт – за простенький бисквит и четыре фунта – за пластиковый стаканчик слабого вина с пряностями. Но это было главное событие года, когда можно оказать реальную помощь школе, нуждавшейся в каждом пенни.

– Дети очень усердно готовились к сегодняшнему дню, так что я надеюсь – спектакль вам понравится, и желаю всем веселого Рождества!