смертей и разрушений, чтобы хватило на всю жизнь. Вопреки его мечтам о героических поступках, теперь он был готов закончить эту войну, чтобы вернуться домой к Луизе. Как только они поженятся, он надеялся, что больше никогда в жизни не возьмет в руки оружие.

Когда он провел несколько минут, мечтая о Луизе, нападение прекратилось.

Сержант Пирс снова велел своим людям не тратить патроны зря.

Пулеметная группа открыла огонь по немцам и уничтожила их. Затем сотни тел начали выходить из леса и приближаться к линии фронта.

101-й открыл огонь. Грилло тщательно выбирал цели, но, как он видел накануне, даже выстрел в упор в грудь фрица сбивал его с ног всего на несколько секунд, прежде чем он снова вставал и двигался дальше. Лучше выстрелить в голову, но попасть в движущуюся цель было совсем не просто, особенно когда она была размером с дыню.

Немцы продолжали наступать на город и, в конце концов, захватили позицию чуть восточнее. Грилло попытался перенести огонь и помочь людям в окопе, но они были полностью уничтожены. Двум солдатам удалось выбраться и побежать к позициям американцев.

Минометные мины упали среди немцев, но они просто отмахнулись от повреждений, поднялись на ноги и пошли дальше.

- Позовите капитана, кто-нибудь, позовите капитана! - завопил Уэйн. 

Он указал на группу солдат, ковыляющих к ним, и ахнул.

Это были американские пехотинцы, a Грилло и его люди стреляли в них.

30: Коули

Люди Коули провели изнурительную ночь, уклоняясь от немцев. Они лавировали между линиями обороны, прятали джипы за холмами и в зарослях деревьев, когда это было необходимо, и гнали так, словно дьявол сидел у них на хвосте.

Его люди устали, и держать немецких пленных в укрытии действовало всем на нервы. Трамбл хотел пристрелить их, а Шоу хотел столкнуть их с джипа и двигаться дальше без лишнего груза.

Но освобожденные немецкие солдаты присоединялись только к смешанным подразделениям, что создавало проблемы и, вероятно, приводило к гибели солдат союзников, если их отпускали на свободу. Оставалось либо убить их сразу, либо взять с собой, пока они не доберутся до командования и не смогут передать своих пленных.

За исключением одного мужчины, они почти не говорили по-английски. Он говорил на удивление хорошо по-английски, хотя и с сильным акцентом, и даже немного знал сленг. Его звали Эрвин фон Бозелагер, он служил в 9-м полку, 3-й дивизии "Фаллширмджегер", и он был родом из небольшого городка под Мюнхеном под названием Дорфен.

- Откуда вы? - спросил фон Бозелагер Трамблa.

- Я из великого штата Массачусетс, - сказал Трамбл.

- Ах. Из какого вы города?

- Это недалеко от города под названием Бостон. Tы никогда о нем не слышал, - сказал Трамбл, явно испытывая неловкость, отвечая на вопросы фрица о его родном городе.

- Бостон, да. Мне знакомо это название. Как называется ваш город?

- Почему тебе так любопытно?  - спросил Трамбл.

- Я знаком с этой областью, о которой вы говорите, - сказал немец.

- Это город под названием Челси, - раздраженно сказал Трамбл.

- Ах да. Челси соединен с Бостоном мостом Челси-стрит, - сказал фон Бозелагер.

- Эй, Трэмбл, слышишь этого парня. Он был в Бостоне, - поддразнил Шоу.

- Откуда, черт возьми, ты это знаешь? - спросил Трамбл заключенного.

- После войны меня готовили к работе в этом городе, - сказал фон Безелагер, а затем рассказал, какие улицы пересекаются в городском гражданском центре.

Коули покачал головой, а Трамбл замолчал после признания военнопленного. Неужели нацисты были настолько чертовски самоуверенны, что уже начали разбивать страну на части, которыми придется управлять после войны? Удачи вам ступить на американскую землю. Его соотечественники будут сражаться до последнего вздоха.

- Этот парень полон дерьма, - сказал Шоу.

- На случай, если вы не заметили, немецкая армия вот-вот будет отвечать за кучу обломков к тому времени, как закончится эта война, - сказал Трамбл.

- Возможно, вы правы. Наши собственные люди нападают друг на друга. Как мы можем вести войны на многих других фронтах, когда сражаемся между собой? Я хочу только одного - вернуться к своей семье в Дорфен, когда все закончится, - сказал немец.

Коули пришлось согласиться с этим человеком. Что-то изменилось в немецкой военной машине. Они больше не вели себя как солдаты. Скорее, они вели себя как безмозглые роботы, как что-то из субботнего дневного спектакля в старом кинотеатре города.

С приближением рассвета они увидели город Бастонь. Они прорвали линию деревьев на джипе Коули, осторожно маневрируя и продвигаясь вперед. Если бы город был захвачен, их разнесло бы в клочья.

Если он все еще находился под контролем союзников, у них был бы шанс ускользнуть от немцев в последний раз.

Проблема была в том, что они попали на участок территории, который кишел фрицами. За ночь они наткнулись на бесчисленное множество брошенных танков и артиллерийских орудий, оставленных в снегу. Людей, которые должны были использовать военные машины, нигде не было видно.

Было странно, что большая часть артиллерии тоже замолчала. В течение последнего дня небо было освещено непрерывными залпами. Безошибочный звук взрывов, сотрясающих землю вдалеке, также прекратился.

Затем что-то просвистело вдалеке и ударилось на востоке. Как будто он сглазил тишину своими мыслями.

Еще больше артиллерии открыло огонь и ударило по земле.

- Я думаю, это наши, - пробормотал Коули.

- Надеюсь, что так. Надеюсь, кто-нибудь устроит немцам ад, - сказал Шоу.

Фон Бозелагер спокойно сидел на сиденье, когда джип выехал из-за деревьев. Коули выругался и резко затормозил. Небольшая колонна позади него остановилась, последняя машина почти врезалась в его заднюю часть.

- О черт, лейтенант! - сказал Трамбл и встал. 

Он схватил "Томпсон" и передернул затвор.

Коули громко выругался и принял командное решение. У них были все возможности отступить и попытаться скрыться в лесу. Возможно, они смогут опередить врага, но также могут быть быстро разбиты. Но шанс воссоединиться с союзниками был мучительно близок.

За исключением того факта, что они въехали прямо в толпу из тысяч немцев.

31: Грейвс

Немецкие солдаты продолжали продвигаться в лес. Когда один из них заметил Грейвса, они быстро направились к танку. Солдаты выглядели так, словно прошли через ад. Их шинели и униформа были покрыты грязью и кровью. У многих на лицах были раны. У одного мужчины, который шатался, как потерянный, отсутствовала большая часть нижней челюсти. Его язык болтался вверх и вниз, как будто он пробовал воздух на вкус.

Офицер шел во главе солдат, но он был в таком же плохом состоянии, как и остальные. Часть его уха была оторвана, и, хотя у него был немецкий пулемет,