— Зря вы это, Виктор Александрович, — пробубнил Расул, его помощник, после того, как Ахмед покинул кабинет. — Он может это сделать — он с пулей в голове. Потом как вы заберете слова обратно?

— Уже лет десять никому не удавалось это сделать, — проговорил Глава. — Даже привлекали Главу Дагестана. Бесполезно всё это: железнодорожники сегодня стали особой кастой. Они монополисты и не хотят разговаривать ни с кем. Так что его, этого самоуверенного Ахмеда близко к дверям не пустят. Да, он не сможет это сделать: он слаб для этого, — злорадно произнес Виктор.

В голову ничего не лезло: никаких мыслей и путей выхода из кризиса. Еще утро не вошло в свои права: только петухи сельским хором возвещали о начале дня, где-то гавкали собаки за оградой. Крякали гуси, оставшиеся на ночь на пруду. Но солнце поднималось строго по назначенному маршруту — прямиком от начала улицы, куда через несколько минут попрут коровы и их едкие хозяева, хлеща палками их по спине и бокам, чтобы лишний раз не разгневать пастуха за опоздание. Сто лет живешь и сто лет видишь ту же картину. Одним это нравится, другие недовольны, третьи съезжают в уют городов. Ахмед не знал, к какому роду себя отнести. Рис не посеял, взятые на себя обязательства при избрании депутатом не выполнил. У него была причина прятать глаза от односельчан.

Ахмед заерзал на чубике, на звук повернувшись налево. Иван, его сосед и тракторист, кашлянул и отворил свои ворота. Оттуда, замычав и труся крупами, высунула голову корова с белым пятном на лбу — Зорька. Зорька весело вышла на улицу: она не медлила полакомиться травой, окутанной утренней росой и по широкой улице направилась на Восток навстречу солнцу, на плодородные поля окраины. Она ускорила шаг и через несколько метров нарисовала неожиданную дугу в сторону Ахмеда и, подойдя близко к нему, шлепнула большой парящийся блин — брызги разлетелись по сторонам, достигнув начищенных туфлей Ахмеда.

Ахмед подскочил.

— Ты чó, свихнулся — ты не можешь гнать корову подальше от меня? — нервно произнес Ахмед. — Надо же так ловко отметиться.

— Даже корова знает на кого гадить, — в шутку произнес Иван. — Ахмед, люди больше не верят тебе и не доверяют.

Смотри: даже скотина затаила на тебя обиду.

Ахмед нервно поглядывал на часы — таксист опаздывал. Прошло несколько минут. Сосед, шлепая раз за разом палкой по сапогу, скрылся за поворотом, но через минуту, отогнав корову на стойло, вернулся назад. «Сейчас опять будет хорохориться», — подумал Ахмед. Он собрался ответить ему с такой грубостью, чтобы он забыл навсегда, что такое сочетание грубости и шутки.

Сосед остановился перед ним, закрыв ему солнце, и молчал.

— Ахмед, ты на меня не злись, но правде надо смотреть в глаза, — начал сосед деликатно…

«Да что они все как один заладили про “правду”, — подумал Ахмед. — Заклюют как куры ослабевшего цыпленка».

— Ты знаешь, что твой комбайнер Меджид переезжает в город? — сказал сосед недвусмысленно. — Работы нет, газа нет. И скоро нашего села не будет. И всё потому, что ты не решил вопрос с газом.

Ахмед поднял голову.

— Кто тебе сказал?

— Возле его дома стоит фургон, и он грузит свои вещи.

— Не может быть!

— Может, может. Пойдем, посмотрим. Если он уедет, я тоже уеду и ты останешься еще и без тракториста.

Меджид начал оправдываться.

— Ахмед, ты извини, но по правде…

— Не надо про «правду», — перебил его Ахмед и взмахнул рукой. — Я знаю, что нет газа, что подвели нас с семенами и не посеяли поля. Но совесть у вас должна быть. Да, у нас есть трудности и давайте вместе решать. Кто-то сеет пораженческие настроения в селе, — он бросил взгляд на соседа Ивана.

— Это не я, не смотри на меня так, — оправдывался Иван.

— Ахмед, ты извини, — продолжил Меджид, — но это не жизнь: на дворе двадцать первый век, а нам приходиться отапливаться дровами, углем. Мне это надоело.

— Подожди, остановись, — буркнул Ахмед. — Вот, посмотри! — он расстегнул застежку на папке и развернул документы. — Здесь я собрал все бумаги — есть проект — и провел все согласования, осталась одна подпись начальника. Я вот сейчас еду к нему, подписываю их, и через месяц у нас будет газ. Зацветем в родном селе. Зачем искать рай в других местах.

— Извини, Ахмед, — проронил Меджид, — я это слышу уже несколько лет.

— Дайте мне последний шанс, — твердо попросил Ахмед. — И останови погрузку машины. Сегодня или никогда. Если не получится, то и я присоединяюсь к тебе и дам дёру в какой-нибудь город вместе с вами. — Потом с грустью в голосе добавил: — И на географической карте не останется поселка с названием «Первомайский». Пойдет? — он протянул руку Меджиду и тот, после минутного раздумья, согласился.

— Между прочим, Ахмед прав, — с уверенностью произнес Иван. — Газ надо провести в село. Село зацветет. Зуб даю, — он приложил большой палец к указательному и сделал движение, напоминающее удаление зуба. — Поверь. Если нужна моя помощь, то я тоже присоединяюсь. Хоть митинг, хоть забастовка, хоть перекрытие трассы.

— Зуба не дашь, потому что у тебя их нет. Это первое, — произнес Ахмед.

— Как нет! — возмутился Иван, открыл рот и показал одинокого зверя на верхнем ряду.

— Ладно, — сказал Ахмед, — оставь его себе. Газ провести я пробовал не раз, пробовал и Глава района, но всё тщетно. Сегодня у меня есть план, и я его выполню, чего бы это ни стоило.

— Правильно, — поддержал Иван. — Везде, на всех креслах сидят люди, такие же, как я и ты. Просто по стечению случаев они попали туда, а мы с тобой сюда — в эту деревню — месим грязь и говно. Надо проявить настойчивость. — Он наклонил голову к Ахмеду и сказал: — А твой план не пойдет.

— Почему? — недоуменно поинтересовался Меджид.

— Блин, потому что его план по захвату мира в моем атласе по географии не стирается до сих пор.

— Ха-ха-ха, — все хором засмеялись, выражая поддержку новому плану Ахмеда.

— И я еду с тобой, — заявил Иван, воодушевившись новыми горизонтами для села.

Издали послышался стремительно приближающийся гул глушителя машины и через несколько секунд «шестерка» Идриса на полной скорости вывернула из-за поворота.

Ахмед посмотрел на часы.

— Сукин сын, опаздывает на полчаса. Сейчас смотрите, как он будет оправдываться.

Идрис резко тормознул возле них, подняв в воздух облако пыли. Все закрыли глаза и рты ладонями одной руки, а другой стали отмахивать пыль.

— Ты что, идиот? — взъелся Иван на Идриса. —