Хаки Энгатти, Вибол и Инар Сариты, Софейя Патунга и остальные члены нашего отряда, сидели на земле, в тени от стены Дома Опыта.

Увидев меня Инар Сарит нарочито бодро подскочил, показывая, что совсем не пострадал от моего кинжала. А его брат засмеялся, показывая на меня пальцем:

— Вот это ты его отделал, брат! Места живого не осталось.

— А ну умолкли оба! — прикрикнула на них Маджа Патунга.

Учитель Урсаг Намеш подвёл ко мне небесного стражника, который показался смутно знакомыми.

«Ты видел его на пустыре Восьмого Кольца, — напомнил Внутренний Голос. — В тот день, когда…»

— Да-да, вспомнил. Он и его товарищ искали в болоте топор наёмника.

Стражник сказал:

— Меня прислал Илиин Раттар. Он не смог посмотреть твой поединок, так как выполняет долг по охране товаров, поднимаемых с земли. Мой самый старший будет рад, узнав, что ты победил.

— Передайте Илиину, что я благодарен за помощь. Его уроки помогли победить.

Небесный стражник кивнул и покинул ристалище.

— Эй, Самиран, — донеслось сверху.

Прикрывая глаза ладонью от слепящего солнца, я задрал голову.

На перилах верхней площадки сидела та девушка с красивыми бёдрами, которая испуганно упорхнула на «Крыльях Ветра», когда на площадку начали падать обломки камней.

— Самиран, — продолжила она. — Ты совсем не умеешь пользоваться крыльями!

— Я знаю, — слабо ответил я. — Я летал, как мог.

— Если хочешь, приходи в вечернее время на крышу Дома Опыта.

— Зачем?

— Там собираемся мы, носители крыльев. Обещаю, что научишься летать, а не кувыркаться.

— Спасибо, буду иметь ввиду.

Девушка вдруг спрыгнула с площадки. Не долетев до земли пары метров, расправила крылья и взмыла вверх. Крылья у неё были длинные и тонкие, сложенные не из треугольничков, как у меня, а из сложнейших плавных узоров. Она сделала круг над ристалищем, хвастаясь великолепием своих «Крыльев Ветра». И унеслась прочь, просверкав напоследок красивыми бёдрами.

Реоа Ронгоа ревниво фыркнула:

— Эта курица дважды прокричала твоё имя на всю округу. Невоспитанная какая!

Я устало кивнул.

— Ты же не пойдёшь к ней? — тревожно спросила Реоа.

— К ней? Нет. Но пообщаться с другими носителями крыльев стоило бы.

— Крылья — это глупость, — заявила Реоа. — Медленно, неудобно, опасно. Зачем крылья, если можно летать на акрабе?

Нас прервал Урсаг Намеш, прооравший:

— Воины, стройся!

Мы быстро разбились на отряды и выстроились по периметру квадратного ристалища. Тем временем слуги и служанки разобрали палатку и начали отдирать поломанные доски, чтобы заменить их новыми.

— Самиран Саран и Инар Сарит, ко мне, — продолжил Урсаг Намеш.

Мы вышли в центр.

— Итак, воины, вы посмотрели ещё один поединок. Чем он интересен, какие ошибки допустили бойцы и какие выводы вы должны из этих ошибок сделать — обсудите со своими старшими. А сейчас поединок признан завершённым. Победителем стал Самиран Саран, так как он успел убить своего соперника немного раньше, чем умер сам. Что касается…

Ропот, поднявшийся среди воинов прервал его.

— Так нечестно, нечестно, — закричал Инар Сарит, едва не прыгая от возбуждения по ристалищу. — Да вы посмотрите на Самирана! Даже после исцеления, он едва живой! А я силён и быстр, как до поединка!

— Если бы вы соревновались, кто из вас быстрее, то, быть может, ты и победил бы, — ответил учитель. — Но поединок, это не бег на скорость. Поединок — это победа любой ценой. Всё как в битве с настоящим врагом.

— Нечестно, нечестно! — закричало сразу несколько учеников. — Инар Сарит бился доблестно, а Самиран — трусливо и нечестно!

Я заметил, что все несогласные были из отряда Эрну Кохуру. Этот червяк явно решил посеять вражду в отряде своей конкурентки!

Сам Эрну Кохуру тоже выкрикнул:

— Самирану и его грязным верёвкам не место в отряде славной Маджи из славного рода Патунга!

— Да, да, гнать его из отряда, — поддержали его несогласные. — Инар, Вибол, переходите в наш отряд, у нас все честные и без грязных верёвок.

А гигантская Маджа Патунга только переводила растерянный взгляд с меня на несогласных. Вот же корова, даже не понимала, что Кохуру и тут её обыгрывает!

Учитель Урсаг Намеш позволил нам некоторое время кричать друг на друга. Как и я, он заметил политическую игру Эрну Кохуру и одобрил её. Вероятно, именно так и закалялись настоящие старшие отрядов: не только в битвах, но и в интригах. Ведь какая разница, как будет ослаблен отряд враждебного рода — с помощью победы или с помощью обмана?

Наконец и до толстокожей Маджи начало кое-что доходить.

— Молчать! — заорала она. — Самиран победил. Так сказал учитель. А в моём отряде место только победителям. Кому не нравится, пусть идёт в отряды проигравших.

Братья Сариты сразу же заткнулись. Они не стремились в отряд Кохуру, так как перебежчики из отряда в отряд не приветствовались. Покинуть отряд товарищей без веской причины считалось предательством. Проигрыш в одном поединке — ещё не причина.

Урсаг Намеш усмехнулся:

— Вот и разобрались. А теперь проигравший должен произнести то, что должен.

Скрипя зубами, Инар Сарит подошёл ко мне, быстро кивнул и пробормотал:

— Нет позора в том, чтобы признать поражение в поединке. Я признаю поражение.

Следуя кодексу поединков, я ответил:

— Нет позора.

Инар Сарит резко развернулся и ушёл. За ним ушёл его брат.

Учитель Урсаг Намеш тоже покинул ристалище, напомнив, что скоро мы весь учебный день посвятим бою на мочи-ке:

— Быть может и Самиран перестанет носить своё легендарное оружие в мешке, и начнёт его использовать вместо верёвок.

Ко мне подошёл Хаки Энгатти. На лице его виноватое выражение:

— Славно ты победил, друг. Я не ожидал.

Я взял из его рук мешок с моей мочи-кой:

— Ты был прав, друг. Нет позора в том, чтобы признать поражение в поединке. А вот быть связанным, как преступник, немного позорно.

* * *

Маджа Патунга прилежно исполняла обязанности самой старшей в отряде. Утром следующего дня, перед началом занятий, выстроила нас на тренировочной площадке казарм. И устроила разбор поединка, как это делали все воины, вернувшись из похода на низких или после любого другого боя.

— Все видели бой Самирана и Инара? — спросила Маджа Патунга. — Кто какие выводы сделал? Ты первый, Виб.