Тамара помедлила немного в его объятиях, потом положила руки ему на грудь и легонько оттолкнула:

— Я лучше пойду.

Этан нахмурился:

— Разве у нас нет времени, чтобы…

— У меня сегодня самолет. — Она приложила ладонь к его губам. Он поцеловал ладонь. — Мне нужно идти.

Этан открыл было рот, чтобы возразить, уговорить ее остаться, дать ему время поверить в невероятную, поразительную любовь, которую они обрели.

Но он не мог это сделать. Нельзя перекладывать на женщину свои проблемы. Он не позволит себе обходиться с ней так же, как поступал подонок Рич.

Он любит ее, а потому отпустит.

— Моя Там… — Этан погладил ее по щеке. Он запомнит это ощущение гладкой, нежной кожи и насладится воспоминаниями в конце дня. — Я буду скучать по тебе.

Тамара на мгновение прижалась к его губам в пылком поцелуе и отстранилась, едва он попытался ее удержать.

— Там!

— Может быть, когда-нибудь увидимся в Тадж-Махале.

У Этана будто ноги приросли к полу. Он смотрел, как Тамара торопливо, но с достоинством идет к выходу. Тупая боль расползалась в груди. Она терзала его, прогрызала огромную дыру, которая быстро заполнялась отвратительной смесью сожаления, отчаяния и страха. Страха потерять любимую. Навсегда.

Но может, по прошествии времени он поймет, что делать? Мысль о времени показалась ему насмешкой.

Времени для чего? Для того, чтобы подыскать оправдание, почему он не может так поступить? Или чтобы подавить безумное, дикое, неподвластное разуму желание заботиться о Там?

Жизненный путь не усыпан розами. Счастье обычно приводит к массе компромиссов. Однако Этан хотел счастья. Этого требовала каждая клеточка его тела.

Взгляд его остановился на телефоне. По нему он мог связаться с любой точкой мира.

Что труднее — остаться на несколько месяцев без любимой женщины или последовать за ней?

Схватив телефон, Этан принялся лихорадочно нажимать на кнопки.

Есть только один путь.

Тамара легла на спину на деревянный массажный стол и прикрыла грудь скромных размеров полотенчиком.

Мама с восторгом говорила о достоинствах аюрведической медицины и подробно объясняла, что все аспекты жизни, в том числе болезни людей и животных, зависят от комбинации энергий: воздуха, воды и огня.

Очевидно, ее дочь в большей степени зависела от воздуха, чем и объяснялась ее склонность к тревоге, беспокойству и нервным срывам. Правда, сейчас за нее, похоже, боролись все три стихии.

Массажистка, женщина средних лет в простом белом сари, держала горшок с горячим маслом прямо у нее над головой.

— Расслабьтесь. Это поможет вам восстановить баланс.

Легко сказать! Вряд ли кому понравится, если на лоб польется горячее масло.

Однако, когда на лоб действительно полилась тоненькая струйка, Тамара с облегчением вздохнула и закрыла глаза. Такого покоя она не ощущала уже целую неделю.

Предполагалось, что приезд в Индию должен помочь ей прийти в себя и обрести чувство защищенности, тем не менее ее мучило странное беспокойство.

Тамара рассчитывала, что, вернувшись на родину матери, она разрешит все проблемы. Глупо, конечно, если вспомнить, через что ей пришлось пройти. Но по крайней мере в Индии она могла открыть газету или включить телевизор без страха найти очередное свидетельство предательства Ричарда.

Масляный поток прекратился. Тамара, приоткрыв один глаз, наблюдала за массажисткой. Та запустила тонкие сильные пальцы в ее волосы.

— Слишком напряжена. Слишком напряжена, — бормотала женщина, массируя ее голову все сильнее.

Тамара решила прогнать неприятные мысли и понежиться.

— Дышите. Пусть масло вам поможет.

Великолепно! Она наткнулась на очередную провидицу.

С другой стороны, и так понятно, что она чем-то озабочена. Тут и к гадалке не ходи.

— Сандаловое дерево помогает от стресса, ладан от страха, гардения от гнева. Дышите, пусть масло на вас поработает.

Еще бы, конечно, она расстроена. Муж, прохвост и негодяй, постоянно лгал ей, о чем его любовница поведала всему миру. А недавняя последняя капля в виде младенца?!

И конечно, она напугана. Нелегко бросить человека, который принес в твою жизнь радость.

Что касается гнева, то он испарился после разговора с Соней.

— Вашей душе требуется успокоение, много лечения. Абхйанга и ароматерапия сегодня, медитация завтра, лечение красками и самоцветами послезавтра. Да?

Ну, абхйангу Тамара перенесет легко — этот массаж, действительно, мертвого поднимет. В крайнем случае, можно позволить себе и медитацию. Но у нее сложилось впечатление, что эта дама сбывает ей товар оптом.

Пробормотав что-то уклончивое, Тамара сосредоточилась на том, чтобы расслабить мускулы и выбросить все из головы.

Ничего не получалось.

Мысли то и дело возвращались к Этану.

О чем он сейчас думает? Что делает? Что чувствует?

Все ее запасы смелости (весьма ограниченные) ушли на то, чтобы прийти к нему после того, как она вылетела из «Амброзии» в тот день, когда узнала, что у любовницы Ричарда родился ребенок.

Но она это сделала. Этан должен знать правду. Она его любит, верит ему.

Конечно, человека его склада такое мощное, но непонятное чувство, как любовь, должно ужасать.

Она все понимала, но легче от этого не становилось. Трудно давалось и выкорчевывание бессмысленного желания уговорить Этана ехать с ней. Конечно, это было невозможно. Но все же тоска не проходила.

— Нехорошо. Нехорошо. — Женщина постучала по мышцам, приподняла и уронила ее ногу. — Слишком напряжена. Уходите и возвращайтесь завтра.

Тамара открыла глаза и села, прижимая к груди полотенце.

— Но я заплатила за час.

Массажистка отмахнулась:

— Завтра я буду заниматься вами два часа, а сегодня — все бесполезно. У вас мышцы твердые, как это. — Она стукнула кулаком по столу. — Сегодня абхйанга не получится.

Тамара хотела возразить, но женщина, поправив сари, выплыла из комнаты.

Может быть, действительно стоит вернуться завтра?

С другой стороны, у нее сложилось впечатление, что ей не поможет никакой массаж. И вообще ничто не поможет. Если только приезд Этана. Но этого-то как раз и не будет.

Этан всю неделю, изо дня в день, был у Тадж-Махала с самого раннего утра, наблюдая, как подсвеченный памятник из светлого мрамора окунается в рассвет, и до сумерек.