Вид у Дары был не очень уверенный. Джамшид наблюдал, как тот в последний раз погладил одну из лошадей.

— Я заметил, вы не любите, когда кто-нибудь плохо отзывается о Кахтани.

Такая смена темы застала его врасплох, но через мгновение он согласился:

— Да, не люблю. Не говоря уже о том, что плохо отзываться о них опасно, я считаю эмира Мунтадира близким другом.

— Мне это кажется странным — бояться близкого друга.

Джамшид откашлялся:

— Тут не все так просто.

— Конечно. — Дара посмотрел на него. — Он хороший человек?

«Да». Но Джамшид придержал язык — он увидел, как внимательно смотрит на него Дара. Он был сыном политика, он чувствовал сдвиг в разговоре, когда такой сдвиг случался.

— Вы только что вернулись из долгого путешествия с ним. Этого было недостаточно, чтобы сформировать о нем мнение?

— Да я сформировал. Он умный дипломат, он пытается поддерживать мир с врагом, восставшим из мертвых. Я хочу услышать мнение о нем от человека, который знает его получше.

«Почему он спрашивает меня об этом сейчас?» Не могли ли до него дойти слухи о том, что Гассан хочет поженить Нари и Мунтадира? При этой мысли Джамшида пробрала дрожь. Любому, кто проводил время с Афшином, было понятно, что его чувства к Бану Нахиде выходят за пределы деловых связей.

— Да, — сказал он наконец, — Мунтадир — хороший человек и очень способный эмир, а эти ипостаси не всегда в ладу друг с другом. Но у него доброе сердце и он старается быть справедливым и по отношению к своему народу, и к своему королевству.

— У Мунтадира слабость к алкоголю.

Джамшид поймал себя на том, что ощетинился, услышав имя Мунтадира.

— И это говорит человек, который только-только признался, что перебрал финикового вина.

Яркие глаза Дары заплясали.

— Да, вы, вероятно, преданный друг, если так его защищаете. Тогда позвольте, я спрошу вас еще кое о чем, Джамшид э-Прамух, и я надеюсь на ваш не менее прямолинейный, чем предыдущий, ответ. Как, по-вашему, он будет хорошим королем для своего народа? — Джамшид открыл было рот, но Дара поднял руку. — Нет, не отвечайте, как друг. Подумайте. Ответьте мне, как дэв.

«Ответьте мне, как дэв». Эти слова, произнесенные Афшином, который сражался и умер за свободу своего народа, имели немалый вес. Считал ли Джамшид, что Мунтадир будет хорошим королем? Странным образом он никогда не заставлял себя объективно подумать об этом раньше. Что думал Джамшид — не имело никакого значения. Мунтадир так или иначе становился королем, а Джамшид присягнул ему. Значение имело лишь желание Джамшида в меру своих сил помочь ему стать наилучшим из королей. А личностью Мунтадир был хорошей. Он пытался поступать правильно.

«Если это «правильно» не вызывало возражения Гассана». Джамшид подумал о Нари. Будет ли у нее голос в этом королевском браке? Будет ли ее голос вообще волновать Мунтадира. Сколько раз он просил Мунтадира спасти некоторых художников и поэтов дэвов, над которыми он шефствовал и которые имели неосторожность сказать публично что-то неправильное?

Сколько раз видел он, как Мунтадир склоняет голову и сдерживает язык, когда Каве оскорбляли в суде? Когда его соплеменники-джинны напивались и спрашивали Джамшида, неужели он и вправду огнепоклонник? Джамшид хорошо знал Мунтадира. Может быть, лучше, чем кого-либо другого. И каждый очередной год его службы у Мунтадира и их дружбы, он видел, как искра — доброта — эмира тускнеет под яростным, безжалостным давлением его отца.

— Если он станет королем… скорее раньше, чем позже, — неуверенно сказал Джамшид. — У него наилучшие намерения, но его семья… на него оказывает давление. Я думаю, его отец исполнен решимости вылепить Мунтадира по собственному образу и подобию. А с учетом взросления Ализейда, чем скорее произойдет наследование, тем лучше.

Дара наклонил голову, словно взвешивая услышанное:

— Похоже, кому-то следует убить Гассана.

Кровь отлила от лица Джамшида.

— Что? Нет. Я не это…

Дара расхохотался:

— Ой-ой, но ваше лицо! Это была шутка, мой друг! — Он хлопнул Джамшида по спине с такой силой, что чуть не сбил его с ног. — Радуйтесь, что вы не Нахид, иначе я бы уже помчался выполнять ваш приказ.

— Никакого приказа я не отдавал, — слабо возразил Джамшид, который стал задумываться, так ли уж много выпил сегодня Дара и останется ли в его голове эта чрезвычайно опасная идея. — Я только…

— Афшин? — Один из слуг Прамуха вышел из дверей, поклонился, увидев Джамшида. — Не хотел вам мешать, мои господа. Тут было приглашение для Афшина, доставленное лично… одной женщиной.

Джамшид, озадаченный тоном этого человека, пристально уставился на него, а тот протянул письмо Даре:

— Женщина?

Слуга, чьи глаза светились знанием, посмотрел на него.

— Посыльная из салона Канзады.

«О господи боже…»

— Канзада послала приглашение Афшину?

С выражением лица, означавшим «не впутывайте меня в эти дела», слуга кивнул.

— Я решил, что лучше всего будет передать его адресату.

Он поклонился еще раз и исчез.

Дара помахал листочком:

— Кто такая эта Ханзада?

Дару ошеломляли простенькие обеды с друзьями в доме Прамухов, а потому Джамшид понятия не имел, как ему описать сверкающий салон Ханзады с его неприлично богатыми клиентами, всемирно известными актерами, магией, преступниками и сексом.

— Она знаменитая певица и танцовщица из Ангиванши, — ответил наконец Джамшид. — В Дэвабад приехала недавно. У нее салон, пользующийся популярностью у городской знати.

Дара нахмурился, он никак не мог принять решения. Такое выражение странно было видеть на лице человека, который только что в шутку говорил об убийстве короля и, вероятно, мог убить всех в доме меньше чем за пять минут.

Он протянул приглашение Джамшиду:

— Не прочтете его мне?

Джамшид неохотно развернул свиток и, глядя на чрезмерно цветистые слова, старался изо всех сил прогнать недовольное выражение с лица.

— Она пишет, что для нее будет большой честью, если вы почтите ее дом своим вниманием сегодня вечером. Они дают специальное представление.

— Представление? Сегодня?

— Сегодня. — Джамшид протянул свиток Даре. — Так вы знамениты, Афшин, — добавил он, когда Дара удивленно моргнул. — Она, вероятно, надеется, что с вами придут и несколько ваших почитателей.

Дара смотрел на него задумчивым взглядом:

— Я никогда не был в квартале Агниванши.

— Правда? Но вы же здесь выросли.

— Нам многое не разрешалось, — смущенно сказал Дара и сунул свиток в карман. — Вы не пойдете со мной?

Джамшид не сразу понял, что имеет в виду Дара, но потом выражение надежды в зеленых глазах Афшина сменилось выражением ужаса.

— Постойте, вы хотите принять приглашение Ханзады?

— Признаюсь — я заинтригован. Я не… — Дара, казалось, ищет слова. — Здесь столько