Лейтенант разложил перед собой бумаги и, задавая очередной вопрос Плетневу, сверялся с ними. Словно он уже все знал о деле Плетнева, а допрашивает его для проформы. Плетнев подался вперед, заглядывая в бумаги. Ну так и есть — это же его почерк.

— Так вы говорите, в номер ворвались двое с намерениями убить девушку.

В голосе лейтенанта звучало недоверие, и он подозрительно смотрел на Плетнева.

— Ну да… Я же написал в показаниях. — Плетнев ткнул пальцем в бумагу. — Они действительно хотели ее убить. У одного был пистолет «Иж».

— Продолжайте… Это они убили гражданку Гавриленко?

— Думаю, не они. Потому что у них просто времени не было. Я выбежал, то есть выпрыгнул из окна первый, они там еще оставались. И пистолет с ними там был. Может, на берегу ее кто-то ждал… Из их банды. Либо ждал, когда они ее убьют, либо собирался довести дело до конца, если у тех сорвется.

Лейтенант смерил его холодным взглядом.

— Скажите, а что вы делали в номере убитой Галины Гавриленко?

Плетнев на секунду задумался. Действительно, за каким чертом он потащился за этой Галей? Вспомнил первую причину: девушка просила его проводить. А о второй, что она ему понравилась, и заикаться не стал. Это его частная жизнь и к делу не имеет никакого отношения.

— Она попросила ее проводить.

— А как вы зашли в гостиницу?

Плетнев опять помедлил. Хорошо бы соврать, потому что правда звучала очень подозрительно. Но вдруг их кто-то все-таки видел? Черт с ним, с этим прилизанным, пусть удивляется.

— По канату забрались.

— Вы не хотели, чтобы вас увидели? — почему-то оживился лейтенант.

— Да нет… Я…

Плетнев не мог объяснить, почему полез вслед за Галей по канату. Она полезла, и он полез. Но если ответить так, получается, что он совсем без головы. Поперся за девкой только потому, что она его поманила…

— Вы были в состоянии алкогольного опьянения? — то ли помог с ответом лейтенант, то ли, наоборот, осудил его.

— Ну да…

— Вы написали, что познакомились с убитой за два часа до происшествия… Вы знали, чем она занимается?

Плетнев разозлился.

— Она мне свою трудовую книжку не показывала.

— Она предлагала вам… услуги? Говорила о деньгах?

— Нет.

Лейтенант гнул свою линию.

— У вас были интимные отношения с гражданкой Гавриленко?

— Что?

Лейтенант все так же сурово и осуждающе смотрел на Плетнева.

— Вы занимались с ней сексом?

— Нет! А разве это имеет отношение к делу? Девушку убили. На набережной. Я подбежал к ней, когда она уже умирала. А вы спрашиваете, был ли у меня с ней сексуальный контакт! — возмущенно выкрикнул Плетнев.

— Позвольте следствию решать, что имеет отношение к делу, а что нет. Эти двое были сутенерами? Они хотели от вас денег? Поэтому и возник конфликт?

— Я не знал, что она — проститутка. И эти двое мне не представились. О деньгах вообще речи не было. Они пришли именно за ней. Я же написал: у одного в руках был пистолет. Второй нож вытащил. Если бы у них были намерения получить с меня деньги, так дождались бы, когда я с ней пересплю и заплачу. За проделанную ею работу. Обычная практика — клиент платит, проститутка отстегивает сутенеру. Или у вас в Новороссийске иначе?

— Не острите, — осадил его следователь. И уставился в показания Плетнева, холодно блестя стеклами очков.

Плетнев помолчал и, разделяя слова, продолжил:

— Послушайте, товарищ лейтенант, вы что, думаете, что я замешан в убийстве? Я же сам вызвал милицию. У меня и свидетели есть. У вас должны быть и телефон, и адрес свидетелей. Их среди ночи притащили в ваше отделение писать показания. Наверное, они в этой же стопочке лежат, под моими показаниями.

Лейтенант пристально смотрел на Плетнева, и тому показалось, что он хочет его загипнотизировать и расколоть на признание. Психолог хренов… На столе зазвонил телефон, и лейтенант нехотя протянул руку к трубке.

— Васнецов слушает… Да… Это невозможно, я еще не закончил допрос свидетеля.

Выражение лица лейтенанта менялось по мере того, как он слушал своего собеседника. Васнецов мельком взглянул на Плетнева и мрачно произнес:

— Да. Понял… Понял… Да, товарищ полковник.

Положил трубку на телефон и сердито посмотрел на Плетнева.

— Хорошо иметь высоких покровителей, да, гражданин Плетнев? И тем не менее…

Он протянул бумажку Плетневу.

— Подпишите здесь…

— Что это?

— Подписка о невыезде. До выяснения обстоятельств гибели гражданки Гавриленко.

— Подписка? — вскинул брови Плетнев.

Лейтенант уже овладел собой и спокойно провозгласил:

— Ваша непричастность к убийству не доказана. Я не могу вас так просто отпустить.

Плетнев изумился:

— То есть я… подозреваемый? После всего, что объяснил вам?

— Пока нет. Но вы единственный, кого видели с убитой. К тому же вы ничего толком не смогли объяснить. — Он покосился на телефон и продолжил: — И если бы не звоночки от друзей, я бы вас закрыл к чертовой матери прямо сейчас.

Плетнев сжал кулаки, но на лице его ясно читалась ярость.

— Слушай, лейтенант…

— Вы свободны, гражданин Плетнев. Когда вы мне понадобитесь, я вас вызову.

Он злорадно взглянул Плетневу в глаза, и тот усилием воли сжал зубы, чтобы не высказать все, что хотелось в адрес этого зарвавшегося мента.

На улице он первым делом прошелся по бульвару в поисках свободного места на скамейке. Мамаши и бабушки уже вывели на утреннюю прогулку детишек и с упоением вели беседу, словно их месяц держали взаперти и наконец выпустили на волю. Плетнев поморщился от их трескотни. Обсуждались вчерашние сериалы, отвратительное качество стирального порошка, который рекламировали по телевизору, а от него линяет белье. Делились рецептами всевозможных блюд, жаловались на равнодушие мужей, злых свекровей, нерадивых невесток, мечтали о богатых спонсорах, и еще всякую ненужную информацию выдавали неумолкающие женщины, устроившие в городском парке международную женскую конференцию. Краем уха Плетнев услышал обрывки фраз на украинском и молдавском языках и даже приметил двух чернокожих девиц, которые копались в песочке со своими кудрявенькими пупсами. Наконец Плетнев добрел до скамейки, где спал, укрывшись газетой, бомж, аккуратно поставив у скамейки кроссовки, разношенные в хлам. Никто не рисковал присесть рядом, хотя местечко еще оставалось. Боялись заразы. Но Плетнев, за ночь подружившись с бомжами, почувствовал в этом родного человека и сел на краешек скамейки. По-хорошему стоило бы позвонить Турецкому. Поблагодарить за чудесное спасение. Антон представил, как тот будет его отчитывать, и звонить сразу расхотелось. Было множество вариантов с пользой провести время. Сходить в Макдоналдс. В это раннее время там народу еще мало, так что в туалете можно было заодно умыться и даже побриться одноразовой бритвой. А потом уже и перекусить. После этого не грех было бы съездить на набережную и покрутиться у баржи. Посмотреть свежим взглядом на место происшествия. То есть место убийства. И сделать какие-то выводы.