– Да он просто полный идиот!

Лабони поднял голову и взглянул в бледно-голубые глаза шефа. Глаза Лабони были такого же цвета, поскольку их семьи связывали родственные узы. Однако семья Лабони всегда была в положении бедных родственников.

На этом их сходство заканчивалось. Во всем остальном, кроме цвета глаз, они были очень разными. Плотный Эдон с возрастом стал казаться грузным, тогда как Лабони был высоким и очень худым. Тонкая и гибкая шея придавала ему сходство со змеей. В его лице тоже было что-то змеиное: широкий тонкий рот, высокие скулы, едва заметные светлые брови.

– Просто он слишком молод, – вступился Лабони за Мидуса.

– И что с того?

– Он еще только учится, – пояснил Лабони.

Они замолчали. Оба стояли рядом с пикапом Лабони, припаркованным у поворота длинной узкой дороги, которая вела к ранчо Эдона. По обеим сторонам мрачно возвышались сосны, скрывая это место от случайных глаз. Его черный джип был припаркован с другой стороны дороги. Бледная луна слабо освещала мрачное лицо Эдона.

– Значит, они все еще здесь? – Он раздраженно покачал головой. – Гибсон и эта баба.

– Похоже, что так, – снова кивнул Лабони.

– Бог ты мой!

– И вообще происходит что-то не то, – спокойно констатировал Лабони.

Его слова подействовали на Эдона как удар ножом между ребер.

– Что ты имеешь в виду?

– Этой бабе сегодня утром звонила женщина и предлагала какую-то информацию.

– Кто же ей звонил? – напрягся Эдон. – И какую информацию предлагал?

– Что-то про доктора Хансингера. Звонившая не назвала себя, но назначила этой Гаррет свидание.

– Где, черт возьми? – побледнел Эдон.

– А вот этого я не раскрыл.

Громко и грязно выругавшись, Эдон ударил кулаком по двери пикапа Лабони с такой силой, что металл завибрировал. Этот новенький пикап цвета синий металлик, с широкой белой полосой по боку, был лучшим в коллекции автомобилей, принадлежавшей Лабони. Он не выносил, когда до его машины дотрагивались. И придурок Эдон отлично знал об этом.

Однако на сей раз Лабони не выказал неудовольствия.

– Я давным-давно говорил тебе, что нам нужен новый сканер.

Эдон метнул на него злобный взгляд.

– Я уже и так потратил целое состояние на твои шпионские штучки!

Лабони молча посмотрел на ночное небо. Эдон, образованный мальчик из богатой семьи, совсем не знал, что такое настоящая жизнь, хотя и получил престижное университетское образование. С одной стороны, он требовал постоянной слежки, с другой, – понятия не имел, каких денег стоит профессиональная работа.

– Нужно идти в ногу с техническим прогрессом, – заметил Лабони.

– Кто прослушивал их разговор? – спросил Эдон.

– Я. Потом в разговор вмешалась пара лохов, болтавших друг с другом по сотовому, и спутали мне все карты. Нужен новый, более совершенный сканер.

– А глаза у тебя на что? – злобно осведомился Эдон.

– Эта Гаррет была в кафе вместе с адвокатом Гибсоном, потом она уехала из Кодора в Кендер.

– Ты, надеюсь, следил за ней?

– Не я, а Бобби Мидус.

– И с кем она там встретилась?

– Он не знает, потому что упустил ее из виду.

– Упустил из виду? Как?!

– Он не мог приблизиться. Когда они въехали в Кендер, ему пришлось остановиться у светофора, а она успела проскочить. Что поделать, Бобби не привык к городской езде.

Эдон снова ударил кулаком по двери пикапа, а потом еще и еще. Лабони даже не моргнул, только его и без того тонкие губы стали еще тоньше.

– Я отрежу ему яйца и скормлю свиньям! – возмутился Эдон. – Сволочь! Дерьмо!

Лабони равнодушно пожал плечами. Он тоже был зол на Бобби Мидуса, однако чувствовал необъяснимое желание защитить парня.

– Я уже поговорил с ним как следует, не волнуйся, – спокойно сказал он Эдону. – Потом Гаррет вернулась и снова встретилась с Гибсоном в городском парке Маунт-Кодора. Кстати, она ведет себя так, словно заподозрила слежку.

Эдон молчал.

– Потом они отправились в магазин “Зайди и купи”. Оставили машину на стоянке, и оба подошли к таксофону. Им кто-то позвонил, баба занервничала. Разговор длился минут пять. Похоже, они договорились о новой встрече.

– Похоже? – саркастически прошипел Эдон.

– Я заметил, кое-кого не было сегодня в городе, – продолжал Лабони. – У этого кое-кого могли быть веские причины для отсутствия. – Выдержав эффектную паузу, он добавил: – Джуди Свенстар. Я видел, как сегодня утром, после десяти, она выезжала из города. Вряд ли на работу – слишком поздно для этого. Позже я узнал, что Джуди не было в этот день на работе. Она позвонила и сказалась больной. А вскоре после ее отъезда из города выехала и Гаррет. Оставалось сопоставить факты и сделать логический вывод.

Эдон облокотился о машину Лабони и задумался. Джуди Свенстар была полной женщиной средних лет из племени индейцев-чероки. Она жила в Кодоре, в трейлере, и работала в школьной столовой в Маунт-Кодоре.

Ее мать была когда-то санитаркой в клинике Хансингера и немало там повидала. К тому же Джуди приходилась двоюродной сестрой Холлизу.

– У нас еще проблема, – обронил Эдон, вспомнив про побег Холлиза. – Холлиз пропал…

– Знаю, – оборвал его Лабони.

– Ты мне не дерзи! – прикрикнул на него Эдон. – Какое отношение имеет Джуди Свенстар к Гибсону и Гаррет?

– Дэйви зашел сегодня к Джуди в семь утра, когда искал пропавшего Холлиза. По его словам, она очень расстроилась, узнав об исчезновении Холлиза, и поклялась, что понятия не имеет, где он. Потом, после десяти, Джуди уехала из города и, между прочим, до сих пор не вернулась. Скорее всего и не вернется. Одна ее соседка сказала, что Джуди выходила из своего трейлера с двумя большими чемоданами и сделала одну странную вещь.

– Какую же?

– Она держала у себя птичку в клетке. В хорошую погоду выставляла клетку на крыльцо. Так вот, Джуди вышла с клеткой, открыла дверцу, выпустила птичку на волю и выбросила клетку в мусорный бак. Похоже, она отбыла надолго, если не навсегда.

Наступило молчание.

– Наверное, – снова заговорил Лабони, – Джуди решила, что с Холлизом случилась беда.

– Что? Какого черта этот идиот сбежал?

– Видно, сильно испугался кого-то или чего-то, – усмехнулся Лабони. – Его испугала Гаррет, которую он увидел в доме для престарелых. Подумать только! Мужик испугался бабы!

– Но зачем он взял с собой все свои вещи? Почему оставил этот карандашный рисунок? Кстати, что Холлиз там намарал?