Готовясь к предстоящей доставке золота на «Кондор», дон Грегорио принялся заново перекладывать его.

Едва он успел справиться со своей задачей, как с посыпанной гравием дороги послышался громкий стук копыт. Кавалькада возвращалась с прогулки. Тяжелые ворота со скрипом повернулись на петлях. Медленно проехав по широкой аллее, усталые, запыхавшиеся всадники остановились в патио.

Хозяин дома вышел навстречу гостям. Оба моряка поспешно соскочили с лошадей и бросились к своим дамам. Но прежде, чем они успели приблизиться к ним, обе сеньориты, как птички, спорхнули на землю и, с двух сторон обвив шею дона Грегорио, принялись горячо целовать его. И дочь, и внучка называли старика папочкой. В этот вечер обе они выказали по отношению к сеньору Монтихо совершенно исключительную нежность. Дело в том, что каждой из них предстояло обратиться к нему с исключительно серьезной просьбой. И дон Грегорио догадывался об этом. Он давно уже заметил, что английские моряки по уши влюблены в сеньорит. У него были все основания предполагать, что во время верховой прогулки молодые люди обменялись любовными клятвами, что лейтенант и мичман сделали его дочери и внучке предложения и что обе парочки попросят его дать свое согласие на их союз. Он не раз уже думал о такой возможности. И личные качества, и социальное положение обоих моряков ему были хорошо известны. Обратив внимание на все учащающиеся посещения лейтенанта и мичмана, сеньор Монтихо съездил на британский фрегат и откровенно поговорил с капитаном Бресбриджем. Полученные сведения вполне удовлетворили его. Капитан дал о своих юных подчиненных великолепный отзыв. Судя по его словам, оба эти офицера, совершенно не похожие друг на друга по складу характера, в одинаковой степени проявляли блестящие способности, с честью носили звание английских моряков и считались отличными работниками. Средства Кедуолладера ограничивались скромным мичманским жалованьем. Кроуджера ожидало большое наследство. Оба они с полным правом могли претендовать на брак с гордыми испанскими сеньоритами.

Бывший гасиендадо почти не сомневался, что молодые люди уже сделали предложение Кармен и Иньесе. Он знал, что в ближайшем будущем им предстоит проститься с Калифорнией. «Паладин» получил из главного адмиралтейства приказ идти на Сандвичевы острова в тот день, как в порту Сан-Франциско бросит якорь давно уже вышедший оттуда корвет. Капитану Бресбриджу предписывалось закончить кое-какие дипломатические переговоры с королем Каме-Камехой, зайти в Мазатлан, Акапулько и несколько других мексиканских портов, а также в Панаму и Каллао и затем присоединиться к средиземноморской эскадре. На пути в Средиземное море «Паладин» должен был непременно заглянуть в Кадикс. Таким образом, любовным клятвам, которыми обменялись между собою испанские сеньориты и английские моряки на берегу Тихого океана, предстояло возобновиться по ту сторону Атлантики.

За роскошным обедом, поданным вскоре после возвращение кавалькады, дон Грегорио сообщил своим гостям, что ему уже удалось договориться относительно отъезда в Панаму и что он покидает Калифорнию почти одновременно с ними. Он не скрыл от них ни названия чилийского барка, на котором ему хотелось ехать, ни имени его капитана. И лейтенант, и мичман слушали его с большим интересом. В конце концов он рассказал им даже о том бедственном положении, в котором очутился капитан Лантанас благодаря повальному бегству своей команды.

— Знаете, сеньор Монтихо, — заявил Кроуджер, особенно внимательно прислушивавшийся к последним словам старика, — мы можем оказать вашему капитану маленькую услугу. У меня есть на примете прекрасный матрос.

Дон Грегорио вопросительно посмотрел на лейтенанта.

— Как ты думаешь, Вилли, — обратился Кроуджер к своему другу, — удастся нам найти Гарри Блю? Я боюсь, что он уже отправился на прииски.

— По-моему, он еще в Сан-Франциско, — ответил Кедуолладер. — По крайней мере, я позавчера видел его собственными глазами. Он заходил к нам на фрегат поболтать со своими старыми товарищами.

— Что представляет собою сеньор Блю? — спросил гаси-ендадо.

— Гарри Блю — настоящий моряк. Понятно ли вам, что я хочу сказать этим, дон Грегорио?

— Да, сеньор Кроуджер.

— Он до последнего времени служил на «Паладине» и был на прекраснейшем счету. Недавно кончился срок его службы. Подобно многим другим, он списался с фрегата в надежде разбогатеть. Ему захотелось поискать золота в одном из притоков Сакраменто. Но, если только он еще не уехал, мне, по всей вероятности, удастся заставить его изменить решение. Этот человек был бы вам очень полезен. Не думаю, чтобы он отклонил мою просьбу. Во время стоянки в Гвайамасском порту его угораздило свалиться за борт, чуть не прямо в пасть громадной акуле. К счастью, я успел броситься ему на помощь. Гарри — хороший парень. Его трудно было бы упрекнуть в неблагодарности. Если он еще не уехал из Сан-Франциско, вы можете смело рассчитывать на него. Такой матрос стоит десяти. Он знает свое дело, отлично управляет парусами и имеет исчерпывающее представление обо всех тихоокеанских портах.

— Благодарю вас, лейтенант, — воскликнул дон Грегорио. — Для капитана Лантанаса такой человек просто находка, Я почти убежден, что он предложит вашему Гарри стать его помощником. Но удастся ли вам отыскать это сокровище?

— Не беспокойтесь. Если он в Сан-Франциско, мы его, несомненно, отыщем. Матрос — не иголка. Я рассчитываю напасть на его след сегодня же. В случае удачи я направлю Гарри или к капитану Лантанасу, или к тому морскому агенту, о котором вы говорили. Его фамилия Сильвестр, не правда ли?

— Да.

— А адрес?

Достав из бумажника визитную карточку своего друга, дон Грегорио протянул ее через стол лейтенанту.

— Тут указан адрес конторы дона Томаса, — сказал он. — Эта контора представляет собою жалкую лачугу, недавно выстроенную подле новой дамбы. Последнее время кажется, дон Томас, окончательно перебрался туда. Оно и понятно. Цены на квартиры сказочно растут.

— Хорошо, — ответил Кроуджер, опуская визитную карточку в карман. — Если Гарри Блю еще болтается по Сан-Франциско, мы найдем его где-нибудь неподалеку от конторы мистера Сильвестра. Матросы ведь проводят большую часть времени на берегу.

Испанцы и испано-американцы не имеют обыкновения чересчур долго засиживаться за столом. Как только кончается обед, лакей снимает скатерть, а дамы удаляются, оставляя гостей наедине с хозяином.