– Протоплазма этого гриба сначала перетекает вперед, затем назад, – продолжал Дикий. – Этот цикл занимает примерно две минуты. Слизевик способен самостоятельно находить выход из лабиринта. Понимаете, ребята? Эти грибы могут передвигаться к еде и при этом выбирают для этого кратчайший из возможных путей. Это было доказано экспериментом. Ученые считают, что по уровню интеллекта слизевик можно отнести к социально организованным насекомым, таким, как муравьи. Представляете?!

Зажим издал истеричный смешок.

– Зачем ты побрил нас?

Дикий развел руки в стороны:

– Всему свое время, мальчики. Вы хотите все и сразу, а так не бывает.

– Ладно. Пошутили, и будет, – резко сказал Зажим. – Это было очень здорово. А теперь развяжи нас, и мы разойдемся, как будто не знаем друг друга. По-хорошему.

Дикий визгливо рассмеялся.

– Говоришь, по-хорошему? Возможно, меня вы не знаете. А вот я вас как облупленных знаю.

– Эй, послушай, – дрогнувшим голосом заговорил Ходжа. – Никому не нужны геморрои. Мы люди Доктора. Понимаешь? Знаешь, кто это?

– Ага. Он уже давно дожидается вас.

Ходжа с Зажимом недоуменно переглянулись.

– Так ты… хм… – запнулся Ходжа. – Ты…

– Ты от Доктора? – вместо него спросил Зажим.

Дикий качнул головой. Затем нагнулся и, ухватившись за ноги Ходжи, с неожиданной стремительностью поволок зэка по коридору. Туда, где темнела крошечная дверца.

– Зажим! Зажим, останови его! – вне себя от ужаса заблеял Ходжа. Он чувствовал, как под его беззащитным телом шуршат мелкие камешки, больно царапая кожу. Зэк мотал головой из стороны в сторону, дыхание с хрипом вырывалось из его глотки. – Эй! Пожалуйста, не надо! Не надооооо!!

– Мы в лесок пойдем… мы грибок найдем, – ворковал Дикий. Смахнув пот со лба, он прибавил: – В шапочке нарядной, светло-шоколадной… ты хочешь шапочку, малыш?

– Не надо!! – как в заезженной пластинке повторил Ходжа, и из его глаз хлынули слезы.

Заскрежетал ключ, и через мгновение дверь медленно отворилась.

– Нет, – забормотал Ходжа. Его обдало спертым, давно непроветриваемым воздухом. Словно он склонился над тяжело больным, в каждом выдохе которого ощущалось приближение неминуемой смерти.

– Нет, нет. Нет!!! – взвыл он, когда Дикий бесцеремонно втащил его внутрь.

– Жди меня, – погрозил пальцем егерь и направился к Зажиму. Ходжа продолжал истошно кричать, но Дикий даже не оглянулся.

– А ты хочешь шапочку? – полюбопытствовал он, обращаясь к Зажиму.

– Ты зря это делаешь, – выдавил зэк. Его лицо покрылось мертвенной бледностью. – Гм… Парень, давай поговорим!

– Ты не прячь, грибок, под листок свой бок, – с многозначительным видом сообщил Дикий, начиная волочить Зажима. – Ты ребятам нужен. К вечеру, на ужин[23].

– Ого… а ты потяжелее будешь, – счел необходимым сообщить он.

– Тебе кранты, – вяло проговорил зэк. Несмотря на охвативший его страх, он был потрясен силой этого сумасшедшего – его волочили, словно он был мешком, набитым сухими листьями.

Оказавшись у дверей, Дикий толкнул дверь ногой.

– Кто ты? Кто ты, парень? – спросил Зажим надреснутым голосом.

Дикий отволок тело уголовника внутрь.

– Я думал, ты понял, – мягко произнес он. – Я грибник. А вы – мои грибы.

С этими словами егерь захлопнул дверь, и беглых зэков поглотила ночь.

* * *

Снаружи звякнули ключи, и находящийся в комнате мужчина вскинул голову. Спустя пару секунд в комнату вошел Дикий. Нос стоял посреди гостиной, заведя руки за спину, и егерь неуклюже остановился, по инерции качнувшись вперед. Он словно растерялся в какое-то мгновение, и некоторое время братья просто разглядывали друг друга, не говоря ни слова.

Наконец Дикий шагнул вперед.

– Ну что… Привет, братишка?

Он распахнул объятия, и Нос обнял его.

– Я думал, ты спишь, – сказал Дикий, внимательно глядя на брата.

– Что-то сон не идет, – обронил Нос.

– Как царапина? – поинтересовался егерь, указывая на пластырь, который был прилеплен на рану, оставленную Олесей.

– Заживет. И голова почти профла.

Нос подошел к наглухо заколоченному окну и ткнул в него указательным пальцем.

– Послушай. Часто ли тебе приходилось слышать, чтобы родных братьев помещали в комнату без окон? Да еще закрывали на ключ?

Дикий присел на кровать.

– Нет, нечасто, – признался он. – Да вот только обстоятельства складываются так, что иначе нельзя. Или ты не врубаешься?

– Врубаюсь.

– На вашей зоне сейчас полнейший армагедец, – проинформировал Дикий. – Я слушал новости. На ноги подняты все ментовские службы, а также внутренние войска. По лесу рыщет фсиновский спецназ и легавые, под каждый куст заглядывают. Полагаю, они уже нашли вашу последнюю стоянку. Хорошо, что я регулярно обрабатываю подступы к моему хозяйству. Собаки не должны ничего учуять.

– А если учуют? – спросил Нос, лениво разминая кисти рук.

– А если учуют, я спрячу вас.

Рот Носа искривился в недоверчивой ухмылке.

– Где? У себя в теплице?

Дикий наградил брата ответной улыбкой.

– А чем тебя не устраивает моя теплица? Между прочим, это самое безопасное место. Там есть вода, вентиляция и запасы еды на неделю.

Нос вздохнул:

– Мне нельзя тут находиться. Легавые «пробьют» мою родословную и выйдут на тебя. Что тогда будем делать?

Дикий поморщился, словно надкусил лимон.

– Братишка, давай посмотрим на эту проблему под другим углом. Куда ты двинешь? Будешь скрываться в лесу? Тебя возьмут через пару часов. А вывозить тебя из города опасно – все въезды-выезды перекрыты, шмонают каждую машину. Так что выбирать особо не из чего.

Нос лишь плотнее сжал губы.

В воздухе снова повисла неловкая пауза.

– Сколько мы не виделись? – тихо спросил Дикий, когда молчание стало уж совсем невыносимым. – Пять лет? Или шесть?

Нос равнодушно пожал плечами:

– Наверное. Я не слежу за временем.

– Неужели ты даже не вспоминал обо мне?

– Почему же. Ты единственное, что у меня осталось. – сказал Нос. – Только… жизнь сама все расставляет по своим местам. Раз она раскидала нас по разным концам, то на это, наверное, были причины. Я всегда помнил о тебе, братифка.

Дикий поднял ладонь, и Нос шутливо ударил в нее кулаком.