Однако действительное участие в митинге оказалось значительно выше: на Чистых прудах собралось 6–7 тыс. человек. По ряду оценок, это было одно из самых массовых политических мероприятий оппозиции последних десяти лет. При этом – что было в России впервые – главными инструментами мобилизации выступили социальные сети и интернет-сервисы Twitter, Facebook и LiveJournal.

Помимо высокого уровня мобилизации непредвиденным оказался боевой настрой участников митинга. После ряда «разогревающих» выступлений прозвучал призыв двинуться «на прогулку» в центр города, что участники охотно сделали. На своем пути они преодолели ряд кордонов внутренних войск и после столкновений были окончательно остановлены только в районе Театрального проезда.

Было хорошо заметно, что боевитость протестующих стала неприятным открытием для полиции, которая испытывала явное замешательство. Ведь дрались с полицией не футбольные фанаты или национал-большевики, а безобидные прежде хипстеры.

Автор этих строк лично наблюдал столкновения протестующих с полицией. После того как шествие было остановлено и рассеяно, протестанты собирались по центру Москвы мелкими группами, а полиция их преследовала. В результате было арестовано более 300 человек, возглавившие манифестацию Алексей Навальный и Илья Яшин получили по 15 суток ареста.

На следующий день, 6 декабря, в Москву были введены внутренние войска, что не остановило протесты. Вечером 6 декабря на Триумфальной площади (у станции метро «Маяковская») по призыву Эдуарда Лимонова прошла несанкционированная акция, собравшая до пяти тысяч человек. Полиция задержала более полутысячи человек, включая Бориса Немцова. Число задержанных было настолько велико, что мест в отделениях полиции просто не хватало: людей увозили на автозаках подальше от Триумфальной площади, а затем выпускали.

Протесты продолжились 7 декабря. Протестующие использовали тактику дисперсного протеста: предварительно договариваясь через социальные сети, они собирались небольшими группами и быстро перемещались по центру Москвы на метро. Тем самым силы полиции распылялись, протест охватывал все бóльшую площадь столицы, в него вовлекалось все больше людей.

Так или иначе, три дня протестов принесли заметные результаты. Полиция выдыхалась, общество выражало все более заметное моральное сочувствие протестующим, ключевая группировка российской элиты испытывала растерянность. По Москве поползли слухи, что из здания ФСБ на Лубянской площади вертолетами эвакуируется архив. (Совершенно неважно, был этот слух правдив или же нет. Он важен как свидетельство массовых настроений.)

Фактически в России 5 декабря началась революция. Это была типичная «демократизирующая» революция, как ее описывает Джек Голдстоун, которая и началась типически – как протест против фальсификации выборов. Вышедшими на улицы людьми двигало возмущение циничными и наглыми подтасовками и страстное желание справедливости. Природа протеста совершенно точно не была экономической или социальной, и даже не политической, а в первую очередь моральной.

Здесь к месту привести социологию. Согласно опросу фонда «Общественное мнение» середины декабря 2011 г., в общенациональном масштабе требование отменить итоги выборов и провести повторное честное голосование поддерживали 26% россиян, 40% – не поддерживали требования переизбрать парламент, но при этом лишь 6% опрошенных полагали, что выборы прошли без обмана[51].

Хотя протест носил всесословный характер, его движущей силой выступил городской средний класс. К тому моменту он достигал в России около 20% от общей численности населения, концентрируясь преимущественно в крупных городах, в первую очередь в Москве и Петербурге.

Напомню, что, согласно классической теории, массового давления снизу недостаточно для победы революции. Необходим еще раскол элиты, часть которой вступает в союз с восставшим народом. Хотя в России конца 2011 г. этого раскола в явном виде не наблюдалось, однако имелись серьезные трещины, способные быстро разрушить властный монолит.

Упоминавшаяся «рокировочка» сентября 2011 г. была в прямом смысле слова навязана Дмитрию Медведеву, рассчитывавшему продлить свой президентский мандат в марте 2012 г. И часть его окружения, находившаяся в сильных контрах с окружением Владимира Путина, предлагала своему шефу воспользоваться открывшейся ситуацией – мощным общественным недовольством, чтобы переиграть сентябрьскую сделку. Некоторые люди из ближнего круга Медведева находились в постоянном общении с лидерами протеста, способствовали им и предлагали своему шефу рискнуть и протянуть руку дружбы восставшему среднему классу.

Характерно, что в ближнем круге Путина вполне в конспирологическом ключе полагали, что именно окружение Медведева «мутит воду» и провоцирует протесты.

Конечно, это было более чем далеко от истины. Протесты начались для власти настолько неожиданно (хотя, как я писал, их возможность предсказывалась за несколько месяцев), что для объяснения в ход была пущена махровая конспирология. Для окружения Медведева они были столь же неожиданны, что и для всей властвующей элиты. Просто нашлись люди, задумавшиеся об использовании начинавшейся революции в собственных интересах и целях.

Так или иначе, возможность проведения досрочных парламентских выборов в 2012 г. (после президентских) на исходе 2011 г. обсуждалась в правящей элите как способ остановить революцию. С точки зрения власти, это было бы огромной и крайне нежелательной уступкой, на которую имело смысл пойти лишь в случае нарастания протестного давления, при эскалации революции.

Могла ли произойти эта эскалация, в нашем случае означавшая трансформацию революции из морального протеста в политический? Как хорошо известно из классической теории и множества конкретно-исторических описаний, во всякой революции случается решающий момент, от прохождения которого и зависит дальнейшая судьба революции: расцветет и заколосится она буйным цветом или же завянет, не успев взойти.

Точка перелома

В 2011 г. таким моментом было 10 декабря. На этот день задолго до выборов было намечено проведение санкционированного митинга на площади Революции, то есть в самом что ни есть сердце российской столицы – в нескольких сотнях метров от Центризбиркома, Кремля и Государственной думы. Характерно, что его формальные организаторы подали заявку на 300 человек – больше собрать они не рассчитывали. Но так было до выборов. После начала массовых протестов ситуация решительно изменилась.

Страничка митинга на Facebook была создана в ночь с 6 на 7 декабря, а уже утром 7-го для участия в митинге на Площади Революции записалось более 10 тыс. человек. Мобилизационная динамика оказалась беспрецедентной для России последних пятнадцати лет: на митинг собиралось несколько десятков тысяч человек, если не больше сотни тысяч. В памяти всплывали московские манифестации 1990–1991 гг., собиравшие по 200–300 тыс. человек.