– Ага, сама. Это он вызвал ее после уроков двойку за третью четверть исправлять. Он к ней придирался полгода и выше трояка не ставил.

– Ну, значит, не ходила бы все равно. Двойка и двойка. Что она, маленькая, что ли? Не знает, чем может закончиться?

– А если не знала? Ей тринадцать лет! И дома Коняхину, между прочим, за плохие оценки ремнем пороли!

– Ладно! Не наговаривай! Ну было и было. Ну что теперь? Повеситься Михалычу, что ли? Нормальный он мужик! К пацанам относится, как отец родной. Следит, чтоб физкультурой занимались, спортом. Это ж он меня в «качалку» устроил. Рекомендацию дал, договорился. Да, не знала? Он давно в «качалку» на Попова ходит, помогал организовывать. Вообще элитное место получилось. Для серьезной братвы. Так бы без его рекомендации меня фиг кто пустил туда заниматься. А там и тренажеры хорошие, и душ. И связи можно завести.

– А что стало с Коняхиной? – прервав их спор, не выдержала я.

– Да перевелась сразу в четвертую школу, от позора подальше. Но и там быстро узнали, что шалава, – выдал Вадик.

– А почему учителя не уволили?

– С ума сошла! – дуэтом ответили брат с сестрой. – Ты знаешь, какие у учителей в Люберцах зарплаты? Кошкины слезы. Кто ж за такие копейки нормальный пойдет работать с детьми?

– И чего? Все учителя ненормальные?

– Не, не переживай. Вроде, кроме физички и физрука, остальные – нормальные. Им ничего от нас не надо. Пофиг на детей. Главное – не доставать, и все будет хорошо.

– А кто такой Беляйкин, о котором вы говорили?

– Да узнаешь завтра. Сегодня он, видимо, стеснялся, себя не проявил. Вот ты и не запомнила. Такой черненький, смазливый. Но это он с виду ангелок и красавчик, а по сути подлый и мерзкий чувак. Я его уже пару раз прикладывала об стену. На какое-то время хватает, потом нужно повторять. Опять с катушек слетает. И ведь мать хорошая. Воспитателем в садике работает. Вместе с нашей, в «Колокольчике». Добрая женщина. А вот с детьми не повезло. Три сына – старший сидит, средний алконавт конченый, а младший отморозок. Отец у них алкоголик, вот, судя по всему, его гены все трое и получили.

Вадик посмотрел на часы. Было уже без пятнадцати пять.

– Все, девчонки! Мне пора в спортзал. Я с пяти до восьми занимаюсь. Спасибо, что зашли! Лена! Мне приятно было познакомиться! Придете завтра?

На столь романтической ноте мы расстались с Вадиком и пошли ко мне. Звонить на киностудию. Хотя

дело и близилось к вечеру, и я понимала, что толку от звонка не будет, но ритуал провести было необходимо, чтоб окончательно закрепить дружбу с Олей и не вызывать у нее необоснованных и ненужных подозрений. За всеми разговорами забыли в гараже грязную посуду, а также мой пиджак. Но это даже радовало. Будет повод наведаться к голубоглазому физику-бандиту еще раз.

Мамы дома еще не было. Она на целый день уехала в Железнодорожный, дооформлять какие-то документы. Это спасло и от расспросов, и от паники по поводу того, что меня неизвестно где носило после уроков.

Я достала бумажку с номером ассистента по массовкам. Неожиданно небеса смилостивились, и после первых же гудков Татьяна Павловна сняла трубку. Вторым чудом было то, что фея меня узнала.

– Леночка? Из Железнодорожного? Которая с братом? Куда ж пропали? Звонила вам. Многократно. Уже хотела удалять из базы. Вот хорошо, что сами нашлись! Да, сейчас запишу новый номер. На завтра съемочка есть. Один день, правда. Казанский вокзал, в семь утра начинаем. Приедете? Ставить вас в список?

В горле пересохло и от неожиданности, и от подозрительно любезного тона.

– А можно я буду не с братом, а с подругой?

– Ну давайте с подругой. Пишу ее фамилию. Справку для школы об отсутствии дадим. Приезжайте обе.

Мы с Олей смотрели друг на друга обалдевшими взглядами. Она – от того, что все оказалось правдой. Я – от того, что слишком уж легко все вышло.

Утром сели на шестичасовую электричку из Люберец и через сорок минут прибыли на Казанский вокзал.

Съемочная группа была уже на месте и суетилась на отгороженном от посторонних и бомжей куске зала ожидания. Где, собственно, и снимали какой-то эпизод фильма из жизни отъезжающих.

Нас с Олей то усаживали в кресла, то заставляли пробираться между рядами.

Вскоре я стала замечать, что режиссер явно выделяет мою подругу из толпы и его взгляд постоянно возвращается к ее шикарным телесам. Похожий на престарелого хомячка, Валентин Львович стал ставить Олю на передний план, а чуть позже даже дал роль в эпизоде. Роль со словами! Это же верх карьеры массовщика! Да еще и в первый же день!

Я с ревностью наблюдала, как Оля, виляя бедрами, подходит к сидящей в кресле «звезде» и, кивая на соседнее место, спрашивает: «Извините! Здесь занято?» Режиссер снял дублей десять этой сцены, добиваясь от Оли различных оттенков голоса и интонаций, с удовольствием заставляя ее подходить и справа, и слева.

В перерыве между съемками, когда я сбегала за кофе и мы цедили черную бурду из бумажных стаканчиков, режиссер подсел к нашей компании.

– Скажите, Оленька! Почему такая шикарная девушка в массовке? Откуда взялась прелестная нимфа? Вы, с вашими талантами, достойны много большего! Вы бываете на кинофестивалях? Поедете со мной в Сочи? Я представлю вас серьезным и полезным людям. И, поверьте, вам больше не придется говорить: «Тут занято?» – Хомячок сам рассмеялся своей шутке и положил руку на пышное колено подруги.

Оля подумала немного.

– Нет, не смогу поехать. Мама не пустит. Да и учебный год в школе идет. Нам еще экзамены за десятый класс сдавать.

Режиссер, как ошпаренный, отдернул руку и поскучнел. Видимо, считал в уме, сколько лет на зоне можно получить за Олю на кинофестивале.

Подруга допила кофе, кинула смятый стаканчик в урну.

– Хотя, знаете, я согласна! Никогда не была в Сочи! Там, наверное, интересно будет. А родителям совру что-нибудь. Когда выезжать?

– Нет-нет, Оленька! Что вы… Я имел в виду – не в этом году. Вот закончите школу, поступите во ВГИК. И поедем! Обязательно найдите меня – помогу с ролями, да и вообще пробиться в кино. Знаете, это такой сложный и злой мир. Без опытного друга-наставника – ну никак, – уже вскакивая и опасливо отодвигаясь от соблазна, пробормотал хомяк. – Ну все! Заканчиваем перерыв!

И съемки продолжились.

Еще раз Валентин Львович подошел к нам уже ближе к завершению смены.

– Девочки! – Правда, смотрел он только на Олю. – Девочки! Спасибо за работу. И хочу помочь. На Мосфильме сейчас идут просмотры на новый фильм о Николае Втором и царской семье. Вот телефон помрежа. Ваши типажи могут подойти. Звоните, можете сказать, что от меня. Удачи! И обязательно встретимся еще раз! – На этой радостной ноте режиссер поцеловал Оле руку. Подержал ее минуту в своих ладонях и, пружиня шаг, удалился.