Но сначала надо пообедать.

– Понимаешь, в первый раз может быть больно. Губы распухнут. Кушать не сможешь. А есть надо. Нужен белок для мышц.

С этими словами Оля налила мне полную тарелку очередного маминого шедевра «Уха из петуха».

– То, что тебе сейчас требуется! И рыба, и курица! Двойная порция белка! Ешь давай!

Слава богу, нос у меня был заложен, да и разум несколько затуманен температурой. Поэтому организм не стал кочевряжиться, и обошлось без рвотных рефлексов. Я съела полтарелки несоленого супа и поняла, что сыта как минимум на сутки.

Оля, ворча, что я ничего не ем, потому и такая худая, принесла бутылку из-под кефира и стала объяснять технологию ее использования.

Все оказалось просто. Надо было засунуть губы в горлышко и потихоньку высасывать оттуда воздух естественным путем. Ну ртом, разумеется. Таким образом, в бутылке образовывался вакуум, который тащил губы вовнутрь. Раздувал их и придавал роскошную пышность. По окончании процедуры надо было просто вдуть воздух обратно в бутылку, вакуум разрядится и выпустит меня на свободу.

Сначала ничего не получалось. Но потом вроде я что-то такое начала чувствовать.

– Давай! Давай! Еще! Бутылка должна прям в тебя вцепиться! Повиснуть на лице! – с азартом командовала подруга. – Видела, как медицинские банки ставят? Хоп, и готово! И вздувается! У тебя так же губы должны вздуться, иначе толку мало. Давай!

Я прибавила усилий, и так резво, что бутылка втянула не только мои губы, но и всю кожу вокруг. От носа до подбородка.

– Отлично! – констатировала Оля. – Так надо подержать десять минут. Будешь повторять упражнение каждый день – и через неделю получишь отличный результат. Ладно. Сиди пока, я в туалет.

Не успела она закрыть за собой дверь, как произошло непредвиденное. Как выяснилось, бутылка была промыта не до конца, и где-то на дне оставались частички давно протухшего и засохшего кефира, которые я и втянула в себя с последними каплями воздуха. Кефирная гадость попала на язык и начала распространяться по всей носоглотке. На фоне недавно отведанной ухи и нарастающего ОРВИ эта гадость произвела разрушительный эффект, и меня затошнило до умопомрачения. Я попыталась избавиться от бутылки, но, как и требовала Оля, та вцепилась намертво. Я дергала себя за хобот, пыталась открутить заразу. Но она держалась, как влитая. Вспомнив инструкции по снятию, я решила вдувать воздух обратно. Но тут выяснились еще две нехорошие подробности. Во-первых, воздух сначала требовалось откуда-то взять, а нос был заложен соплями. А во-вторых, даже когда я нашла немного воздуха в закоулках легких, он оказался абсолютно бесполезен: пока я пыталась тянуть бутылку вперед, губы так склеились, что выдуть через них что-то было совсем нереально.

И тут до меня дошло, что еще несколько секунд – и я скончаюсь от мучительного удушья. Взяв волю в кулак, я рванула в коридор. Лицо уже наливалось краской. Глаза вылезали из орбит. Из последних сил я билась в дверь туалета стеклянным хоботом.

– Да подожди! Мне еще минуту надо. Чего ты? Времени мало прошло, тебе сидеть и сидеть с бутылкой… – голос Оли вначале был спокоен, но после пятого удара в нем появились тревожные ноты. Хотя я уже их не услышала, потому что панически искала воздух, которого не было. В глазах темнело, руки судорожно схватились за горло. Последнее, что помню, это падающий с двери латунный писающий мальчик… А следом за ним упала и я. Потом я летела в каком-то спиральном туннеле навстречу яркому белому свету где-то вдали. Он манил меня, как кислород, и до него непременно надо было добраться. Я беспечно кувыркалась в воздухе, и мне было легко-легко…

И тут он, этот волшебный свет, пропал. Очнулась я от того, что кто-то вдувал в меня воздух и бил по щекам.

Я лежала среди осколков стекла. Рядом валялась чугунная сковородка. Оля, практически придавив меня, делала искусственное дыхание рот в рот. Чужой запах так мне не понравился, так было некомфортно в узком темном коридоре, что я опять закрыла глаза и стала нащупывать в себе туннель и яркий свет. Но только нашла вход и полетела снова, как меня опять обломали, вылив на голову поток холодной воды и обматерив… Черт. Вот что ж не успокоятся-то, а?

Я открыла глаза. Надо мной нависла огромная женщина. Как я поняла, Олина мама. С пустым чайником и истерикой в глазах.

Увидев, что я моргаю, она запричитала:

– Ох, девки! Что ж творите-то, а? Обалдели совсем? А если б я задержалась? Вы что ж удумали?!

Оля уже убирала веником осколки в совок, но все равно порезаться умудрились все.

Минут через десять я окончательно пришла в себя после удушья. Кухня была убрана, а мы сидели и обрабатывали йодом порезы. Оля выковыривала из руки впившуюся стекляшку, а ее мать приговаривала:

– Н-да, раньше переживала, что у дочки подруг нет, а вот теперь и не знаю. Без подруг спокойней как-то было… Ладно, девки. Дружить дружите, но без фокусов! А то поубиваю обеих. Ну все, слава богу, все живы! Давайте покормлю вас! Голодные небось? Смотрите, какие котлетки сегодня с работы принесла! Авторский рецепт! Печенка с макаронами прокручивается в фарш, добавляем манки…

Тут я вспомнила про протухший кефир, про петушиную уху и прочие радости сегодняшнего дня и рванула к ванную. Туалет еще вызывал нехорошие свежие воспоминания, и вид этой двери опять манил в туннель к яркому свету. Куда, впрочем, мне уже не хотелось. Умывшись, я подняла голову к зеркалу, сфокусировала взгляд и впервые после начала эксперимента с бутылкой увидела свое лицо. Увидела – и заорала. Кажется, моя душа влезла в тело какого-то чудовища! Это была не я! Еще не пришедшие в норму выпученные глаза, зеленая кожа и ярко-красный выпуклый пончик на том месте, где раньше были губы. Да и не только губы. Вся кожа вокруг стала свежим синяком с ровными границами-ободком, имеющим форму круга.

На крик прибежала мама подруги. Выяснив проблему, притащила пакет замороженных овощей из холодильника и посадила меня с этим компрессом на полчаса, а Оля утешала, что губы получились классно, а то, что вокруг – пройдет быстро. А не пройдет – так можно тональником замазать.

Оля вручила мне тюбик с уже знакомым кремом «Балет» и пошла провожать до дома.

– Главное, не забудь, что без пятнадцати десять за тобой зайдет Вадик. И вы идете в «качалку»!

Меня тошнило, пошатывало, алкоголики оглядывались вслед. Я еле передвигала ноги, готовая зацепиться за первую же выбоину и остаться лежать на асфальте.

– А может, не надо сегодня? Ужасно себя чувствую. Как в таком состоянии заниматься?

– С ума сошла? Вадик уже договорился! Уже ключ взял. Знаешь, что с ним сделают, если в «качалке» сегодня никто не уберется? Пацаны придут с утра – а там все как было? Нет. Давай отлеживайся до вечера, лекарства пей. И чтоб как штык!

Я очень не люблю подводить людей. И очень люблю строить из себя героя. Поэтому, придя домой, напилась таблеток от простуды и завалилась спать до утра. Но моему плану было сбыться не суждено. Вадик тоже не любил подводить людей… особенно авторитетных, которые от него ждали стерильной чистоты в спортзале, где не убирались с открытия. Просидев на лавке у подъезда пятнадцать минут, он поднялся к нам и наплел моим родителям что-то такое, то ли про рожающую кошку, то ли про умирающую бабушку, мечтающую перед смертью увидеть его будущую невесту хоть глазком. Не знаю… Но, видимо, он привел очень весомые аргументы, потому что родители сами меня разбудили, одели и вытолкали из квартиры в ночь.