защиты Учредительного Собрания» менее значимой. Большевики рассматривались членами «Союза», как временно запутавшиеся, ошибающиеся, но, в принципе, свои товарищи-социалисты. Это чистоплюйство оказалось роковым.

Дело в том, что отдавать власть большевики не собирались ни при каких обстоятельствах. Что ж, В.И. Ленина можно было понять. Он всю жизнь сражался, создавал боеспособную политическую партию, организовывал восстания и мятежи, сидел в тюрьме, прозябал в ссылке и в эмиграции, скрывался в подполье, рисковал всем, организуя собственную революцию, и вот теперь, когда пришло время пожинать ее плоды, он должен был и «за просто так» отдать власть каким-то демагогам и случайным людям! Разумеется, что для большевиков все было бы куда проще, одержи они победу на выборах в Учредительное Собрание. В этом случае не нужно было бы ломать копий и все бы устроилось само собой. Но этого не произошло.

Что оставалось в такой обстановке делать В.И. Ленину, чтобы удержать ускользающую власть? Только уничтожить само Учредительное Собрание как политический институт! При этом решать этот вопрос надлежало очень грамотно и ювелирно. При этом Ленин желал решить вопрос с Учредительным Собранием, по возможности, мирно, так как откровенно насильственные действия могли спровоцировать гражданскую войну с непредсказуемым результатом.

При этом отношение большинства самих матросов к Учредительному Собранию лучше всех выразил всеобщий матросский любимец А.Г. Железняков, который, как писал П.Е. Дыбенко, «искренно возмущался еще на втором съезде Балтфлота, что его имя предложили выставить кандидатом в Учредительное Собрание».

Известный историк Ю.Г. Фельштинский пишет: «Большевики… пытались найти менее рискованное, чем разгон, решение проблемы. 20 ноября на заседании Совнаркома И.В. Сталин внес предложение о частичной отсрочке созыва. Предложение Сталина: не разгонять Учредительное Собрание, а оттянуть его открытие. Но кто у нас прислушивался к голосу благоразумия? В то время в партии большевиков безраздельно господствовали политические экстремисты». Фельштинский продолжает: «Решено было подготовиться к разгону. Совнарком обязал комиссара по морским делам П.Е. Дыбенко сосредоточить в Петрограде к 27 ноября до 10–12 тысяч матросов». Учитывая это, можно предположить, что А.С. Штарев и Н.А. Ховрин, нагнетая обстановку в Центробалте, просто выполнили негласное указание П.Е. Дыбенко.

Учредительное собрание ноябрь 1917 г.

22 ноября 1917 года постановлением Балтийско-флотской по делам о выборах в Учредительное собрание комиссии членами Учредительного Собрания оказались кандидаты списка № 2 РСДРП (б) П.Е. Дыбенко и В.И. Ленин. Заметим, что на выборах в Учредительное Собрание по Балтийскому флотскому округу В.И. Ленин и П.Е. Дыбенко набрали равное количество голосов, по 60 тысяч. При этом Дыбенко проходил от Балтийско-флотской избирательной комиссии под № 1, то Ленин, всего лишь под № 2. Это говорит о том, что авторитет Дыбенко в конце 1917 начале 1918 года был, как минимум, равным авторитету Ленина. Это понимали оба. Все другие кандидаты набрали намного меньше. Но почему В.И. Ленин вообще шел в Учредительное Собрание именно по спискам Балтийского флота? Конечно, это не было случайностью. Только Балтфлот, только Центробалт и соответственно только Дыбенко, могли дать Владимиру Ильичу полную гарантию избрания его в члены Учредительного собрания. Более надежных избирателей, как матросы, тогда у большевиков просто не существовало. И в этом большевики снова продемонстрировали свою полную зависимость от матросской массы.

* * *

Итак, уже в конце ноября 1917 года В.И. Ленин попросил П.Е. Дыбенко сосредоточить в столице до десяти тысяч матросов, чтобы произвести должный эффект и припугнуть съезжавшихся в Петроград депутатов. При этом существовала определенная опасность, что матросы могут неожиданно переметнутся на сторону депутатов из левых эсеров и анархистов. Но иного выхода у В.И. Ленина просто не было. На тот момент матросы все еще оставались единственной реальной вооруженной силой, к помощи которой большевики могли прибегнуть. А потому вся надежда В.И. Ленина была только на П.Е. Дыбенко и других авторитетных матросских вожаков, стоявших на большевицких позициях и имевших рычаги управления вечно клокочущей и непредсказуемой матросской массой.

Именно в этот момент происходят два террористический акта. 1 января 1918 года в Михайловском манеже, после выступления перед убывавшим на фронт первым отрядом социалистической армии происходит покушение на В.И. Ленина В отношении участников этого покушения выдвигались и выдвигаются различные версии, в том числе, что в нем участвовали некоторые большевики, заинтересованные в нагнетании напряженности и введении террористических методов борьбы с контрреволюцией. Не исключено, что в покушении могли принять участие и матросы, особенно связанные с комиссаром Временного правительства на Балтийском флоте Ф.М. Онипко, который проявлял наибольшую активность в планах покушения на В.И. Ленина. Впрочем, само покушение вообще могло быть лишь инсценировкой.

Одновременно на крейсере «Аврора» происходит случай массового отравления, после которого около двухсот человек было отправлено в госпиталь. По некоторым сведениям двадцать матросов в результате пищевого отравления умерли. Позднее выяснилась причина – из порта на корабль поступила большая партия отравленного окорока. Вряд ли в окорок кто-то специально вкалывал отраву. Скорее всего, продовольственные чиновники просто сбыли просроченный и негодный к употреблению продукт. На самой «Авроре», впрочем, думали иначе и ответственность за отравление возложили не на нерадивых чиновников, а на «провокатора» – стоявшего дежурным по камбузу анархистски настроенного матроса Силаева. Однако в условиях широкого распространения слухов, в связи с покушением на В.И. Ленина, случай на «Авроре» получил большой резонанс.

В ночь с 3 на 4 января 1918 года П.Е. Дыбенко прислал в Центробалт телеграмму, в которой просил прислать в Петроград первый отряд в тысячу матросов, так как «буржуазия готовится разогнать съезд Советов и все демократические организации».

Утром 4 января на заседании Центробалта матрос-большевик А.С. Штарев проинформировал центробалтовцев о гибели двадцати человек на «Авроре» в результате отравления и, связав этот факт с покушением на жизнь «некоторых комиссаров», заявил, что он лично открыл заговор против Советской власти. Матроса А.С. Штарева поддержал такой авторитет, как матрос-большевик Н.А. Ховрин, который к этому времени, так же лично, по его словам, раскрыл другой антисоветский заговор. Пинкертоновские успехи сразу двух матросов- большевиков произвели должное впечатление на членов Центробалта. И, если ранее они не выражали особого желания посылать для «контроля за работой» собираемого Учредительного собрания в Петроград матросов, то на фоне «раскрытия» сразу двух вражеских заговоров, дружно проголосовали о посылке сразу тысячи вооруженных матросов. Честно говоря, создается впечатление, что А.С. Штарев и Н.А. Ховрин, в данном случае, просто выполнили задание П.Е. Дыбенко и вынудили Центробалт в очередной раз выручить РСДРП (б). Отметим, что в своих поздних мемуарах Н.А. Ховрин ни одним словом не упоминает о лично раскрытом им в ноябре 1917 года неком контрреволюционном заговоре.