У околицы, в бывших наших окопах, я рассмотрел чьи-то незнакомые каски, похоже, немецкие, а среди воронок на пашне лежало несколько трупов в русских шинелях и касках – тоже лежавших здесь явно с ночи.

В этот момент по нашей броне ударило словно дождем по жестяной крыше, и я увидел, как впереди, прямо по нашему курсу, отчетливо замигала «сварка» сразу от трех пулеметов.

Ну, точно, ни хрена пушкари не подавили. Пистон им в попу вставить за такую стрельбу…

Я слегка довернул башню на один из пулеметов и пустил 76-мм гранату по огневой точке, стрелявшей из-за какого-то обгорелого сруба. Танк, конечно, неслабо мотало при движении, но взрыв был хороший и именно там, где надо, – судя по всему, я этот свинцовый «ручеек» вроде бы заткнул. Кисло воняющая порохом гильза зазвенела, улетая куда-то вниз, на полик главной башни, а заряжающий дослал в пушку новый снаряд.

По нашей броне продолжали молотить шальные пули. Немцы что – идиоты? Какой резон стрелять по нам из стрелкового оружия? Однако я быстро понял, что наш исполинский танк, равный деревенским избам как по длине, так и по высоте, должен был неизбежно ловить массу шальных пуль и осколков именно в силу габаритов…

Остальные башни нашего «Т-35» наконец тоже «проснулись» и начали стрелять. Били по пулеметам и сидящим в окопах немцам. И, кажется, не без успеха. Я увидел пару фигур в шинелях темно-серого с зеленым оттенка, которые выскочили из окопов и упали замертво, срезанные огнем «ДТ» из наших малых башен.

Между тем наш «Т-35», снеся остатки ветхого забора и колодезный сруб, въехал в один из деревенских дворов. И в этот момент я заметил какой-то подозрительный светлый росчерк, похожий на трассер, пролетевший левее нашего танка. Ага, кажется начали стрелять и противотанковые орудия, только этого не хватало…

Снеся дерево, зацепив какой-то полуразрушенный дом и продолжая косить огнем малых башен с завидным постоянством появлявшуюся в наших секторах обстрела немецкую пехоту, мы выскочили на сельскую улицу с явными признаками долгого вчерашнего боя.

Большинство домов и сараев на ней были разрушены или сгорели, метрах в четырехстах впереди нас на свободном пространстве между какими-то постройками я сразу же увидел две мелкие пушки «РАК-36» серого цвета (очень похожие на наши «сорокапятки», а если точнее – «сорокапятка» походила на них, поскольку с них и была в свое время скопирована), одна стояла прямо по нашему курсу, вторая правее.

Орудия выставили совершенно открыто, без признаков какого-либо окапывания, видимо, их выкатили на прямую наводку только что. В свой прицел я четко уловил деловитую суету расчетов в длинных шинелях (я даже увидел маленькие блестящие гильзы снарядов в руках заряжающих) и даже понял, что командует противотанкистами какой-то молодой офицерик в высокой фуражке и черных наушниках с биноклем в руках.

Прежде чем я успел как-то среагировать, по стоящей справа противотанковой пушке ударила «сорокапятка» из нашей правой передней башни, а затем замолотили и оба «дегтяря» передних малых башен. Взрыв был несильный, но часть немецких артиллеристов попадали на землю без признаков жизни, а офицерика и вовсе словно ветром сдуло.

Я довернул главную башню, прицеливаясь в левую «РАК-36», чей расчет был не особо задет огнем малых башен и очухался слишком быстро. Трое арийских орудийных номеров резво вскочили на ноги и даже успели зарядить и выстрелить из своей 37-мм по нам. По моим ощущениям, с такого расстояния они должны были обязательно попасть нам прямо в лоб, но никаких ударов по броне я почему-то не ощутил. Выходит, промазали, испугавшись надвигающейся многобашенной махины? Да, мы такие, пугать здорово умеем….

Выстрелить во второй раз я им уже не дал, пустив туда снаряд. Поскольку «Т-35» продолжал медленно ползти вперед, наводка через качающийся прицел не могла быть стопроцентно точной, но все-таки взрыв скрыл и пушку и немецкий расчет. Когда земля и дым немного осели, я увидел, что попал – пушки как таковой больше не было. Я видел только две покореженные станины и оторванное колесо, лежавшие в воронке, среди нескольких трупов. Получите и распишитесь…

Видя подобный оборот, остатки расчета правой пушки бросились врассыпную. А через пару минут наш «Т-35» уже выехал на их огневую позицию и мехвод, слегка довернув, раздавил вторую «РАК-36» гусеницами – только слегка скрежетнуло…

А офицерик в фуражке так никуда не убежал – подъехав ближе, я рассмотрел его засыпанное грязью, лежавшее в неудобной позе тело….

В прицеле по сторонам все так же мелькали дома, сараи и заборы. И всюду были видны убегавшие от нас фигуры в темных шинелях и характерных касках. Некоторые немецкие пехотинцы при этом зачем-то стреляли в наш танк из винтовок. То ли от испуга, то ли исключительно для самоудовлетворения. А может, думали, что у РККА танки картонные…

Бегущих «дойче зольдат» деловито расстреливали короткими очередями в упор малые пулеметные башни – они делали именно то, для чего «Т-35» и создавался. То есть вели огонь по сторонам, поперек направления движения танка. В кабинетной теории такая тактика предусматривалась при пересечении «тридцать пятым» линий вражеских траншей, но таковых здесь не имелось (и слава богу!).

Я четко видел, как один немецкий пехотинец бросил в нашу сторону ручную гранату на длинной ручке, но не докинул и рухнул лицом вниз, прошитый наискось пулеметной очередью. На фоне грязи ярко выделялся рыжий ранец на его спине. Взрыв его гранаты всего лишь обсыпал «Т-35» комьями земли и осколками – очередная порция гороха об стенку….

Между тем мы продолжали поступательное движение вперед. Я еще пару раз выстрелил из своей 76-мм, а потом где-то далеко позади нас вдруг бабахнул тяжелый снаряд, и в этот момент я ощутил, что, похоже, происходит что-то не то. Поскольку немецкие «MG-34» за нашей спиной продолжали стрелять.

Я по грудь высунулся из люка с биноклем (понимал, что могу поймать шальную пулю, но любопытство пересилило инстинкт самосохранения) и посмотрел назад, так сказать, вооруженным глазом. И самым приличным, что пришло мне в голову в этот момент было:

– Мать их так!

И точно – несколько немецких пулеметов действительно тарахтели не переставая. Но не по нам, а по полю у околицы, где должна была находиться наша пехота. И я все равно, при всем горячем желании, не мог их подавить, поскольку не видел местоположение огневых точек. Мешали деревенские строения и деревья, и, даже повернув танк, я бы вряд ли что-то сумел толком рассмотреть…

Блин, что же тогда делают остальные танки?

Я присмотрелся и увидел в окулярах бинокля, что наша пехота без движения залегла на поле, не преодолев и половины расстояния до деревенской околицы, и, похоже, медленно отползала обратно на исходные. Шестерка «двадцать шестых» в Нижние Грязи тоже не ворвалась – один «Т-26» ярко горел посреди поля, а остальные пять, бестолково стреляя с места, медленно, по-рачьи сдавали назад.

Лавкин, сука, тварь, сволочь, куда?!

А как же «ворваться в деревню»?! Или приказ комдива тебе по фигу, сокол ты сизый, петух ощипанный?!