— Этот голливудский ублюдок решил заявиться, чтобы забрать Молли, — объяснила Грейси и добавила: — Я рассказала ей все.

— Но он ее не получит, — сказала Мэд, подошла к малышке и подхватила ее на руки. — Так ведь?

— Именно, — ответила Эмма, — но нам нужен план.

— Ты же не собираешься бежать? — спросила Грейси тихо.

Эмма взглянула на сестру. Когда это прекратится? Когда те, кого она любит, перестанут ждать, что она вот‑вот снова уедет?

— Я не собираюсь скрываться, — сказала она решительно.

— Конечно, она никуда не поедет, — одобрила Мэд, покачивая Молли, потом взглянула на Эмму и спросила: — Что предпримем?

Эмма улыбнулась. Мэдисон — замечательная, кажется, она уже полюбила ее. Она станет отличной сестрой.

— Спасибо, Мэд. Мы дадим отпор. Я позвоню Кадену. Расскажу, что происходит.

Нервы, волнение, снова дрожащие руки. Она не разговаривала с ним с той встречи в конюшне. Тогда он сказал, что не может доверять ей, что между ними все кончено, но Каден также сказал, что поможет бороться за Молли.

«Теперь, — сказала Эмма себе, набирая номер, — проверим крепость твоего слова».

Ровно в три часа Дориан Бэкстер подъехал к дому. В тот же миг над ранчо сгустились тучи, солнце исчезло. Высокий, красивый, в превосходном костюме, сшитом на заказ, он выглядел тем, кем был на самом деле, — богатым, влиятельным, уверенным в своих силах дельцом от киноиндустрии.

Эмма задернула штору и отошла от окна. Кадена не было. Он обещал, что придет, но пока не показывался.

Не дожидаясь стука, Эмма распахнула дверь. Вся семья собралась в гостиной, чтобы поддержать ее. Фрэнк, Мэдисон и Грейси выстроились за ее спиной. Мэдисон держала на руках Молли, а Грейси смотрела на незваного гостя со столь жгучей ненавистью, что у того едва не вспыхнули волосы.

— Это она? — спросил Бэкстер коротко.

— А ты не знаешь? — парировала Эмма, чувствуя, как гнев начинает закипать в жилах, а живот сводит от страха.

Черные волосы и голубые глаза — Молли была точной копией Дориана.

— С чего мне знать? Если это она, то подготовьте ее к поездке, соберите вещи. Надеюсь, у вас есть автокресло, чтоб я довез ее до аэропорта, — брезгливо сказал он.

— Ты ее не получишь, — сказал Фрэнк.

Бэкстер удивленно поднял темную ухоженную бровь.

— А вы кто?

— Фрэнк Уильямс. Это мой дом, и малышка никуда не поедет.

Дориан взглянул на Эмму:

— У меня нет времени на споры. Отдайте ребенка немедленно, или я вызываю шерифа, и он арестует вас всех за похищение.

— Вызывай, — сказала Эмма.

Она не хотела отправляться за решетку, у нее не было денег, чтобы судиться, но она ни за что на свете не отдаст девочку тому, кто довел ее мать до самоубийства.

Здесь Дориан был чужаком, как она в Голливуде.

Молли начала ерзать и беспокоиться, будто понимала, что происходит. Мэдисон пришлось покачать ее, чтобы малышка успокоилась.

Бэкстер не сводил глаз с Эммы.

— Если ты не отдашь ребенка, я вызову полицию и сообщу, что ты угрожала мне, шантажировала, держала моего ребенка в заложниках.

— Тебе это не выгодно, — сказала Эмма. — Если эти новости просочатся в прессу, а так и будет, тебе придется потратить немало средств и усилий, чтобы сохранить репутацию.

— Я могу прекратить распространение этой информации.

— Прежде чем она навредит твоей карьере? — спросила Эмма.

Даже если он попытается замять дело, его имя все равно будет пестрить на первых полосах газет и обложках журналов по всей стране. Люди любят сенсации и грязные истории. Карьера Бэкстера полетит к чертям.

Дориан нервно пригладил волосы и сказал:

— Отлично, попробуем по‑другому.

Эмму охватило волнение, она с трудом подавила дрожь. Где носит Кадена, ведь она просила его приехать? Почему его до сих пор нет? Разве он не обещал помочь? Или он решил полностью вычеркнуть ее из своей жизни?

— Что ж, — сказала Эмма, — интересно послушать.

На самом деле она хотела, чтобы он поскорее ушел, но нужно было потянуть время: она надеялась, что Каден приедет.

— Ладно, по правде говоря, — признался Бэкстер и гордо вздернул подбородок, — в Голливуде уже пошли слухи, и я получил подтверждение от своего друга‑журналиста…

«Правильнее было бы сказать, от своего проплаченного журналиста», — подумала Эмма.

— …что к выходу готовится статья о том, что у меня есть ребенок, мать которого покончила жизнь самоубийством, а ребенка кто‑то украл.

Внутри у Эммы все сжалось.

— Вот мое последнее предложение, — сказал Дориан, не глядя ни на кого из присутствующих, кроме Эммы. — Я дам тебе роль в фильме, современное прочтение классического вестерна. — Он повернулся и хмыкнул: — Кажется, у тебя невероятный талант и отменное резюме. Довольно заметная роль — лучшая подруга главной героини. Большое кино. Головокружительное начало карьеры, согласись? Многие бы убили за такую возможность.

Эмма чуть дышала.

— Что взамен?

Бэкстер улыбнулся с выражением питона, готовящегося придушить жертву.

— Ты подпишешь документ, где будет сказано, что я плачу тебе за то, что ты заботишься о ребенке, что я посещаю ее, и прочее. — Дориан замолчал, чтобы добавить значимости словам. — Сделаешь это и сразу станешь звездой. Откажешься — я размажу тебя тонким слоем по всему штату.

Весь дом замер в ожидании решения Эммы.

А Эмма? На нее внезапно снизошло спокойствие. Ей предложили то, о чем она раньше мечтала днями и ночами, но теперь ей было все равно. Дориану нечего ей предложить. Голливуд ей уже не интересен.

— Спасибо, не надо, — ответила она.

Дориан сделал вид, что не расслышал.

— Что, прости?

— Я сказала, нет, — ответила Эмма твердо, чтобы ни у кого не возникло сомнений.

— Но ведь я позволю тебе оставить ребенка, — произнес он вкрадчиво.

— Почему ты… — начал было Фрэнк, но Эмма подняла руку, и отец замолчал.

— Здесь, — она обвела взглядом комнату, — у меня есть все: дом моей мечты, семья, дочь, Каден.

— Каден? — переспросил Дориан. — Кто такой Каден?

— Я, — ответил тот и вошел в гостиную.

Высокий, сильный, уверенный. В черных джинсах, сапогах, темно‑зеленой рубашке и кожаной куртке. Он снял ее и бросил на первый попавшийся стул.

Сердце Эммы забилось сильнее, и слезы навернулись на глаза. Как она могла в нем сомневаться? Каден всегда держит слово. Он всегда ей поможет. Когда он прошел через всю комнату и встал рядом, Эмма была на седьмом небе от счастья.