Я вдруг поняла, что устала. Устала от безуспешных попыток заставить отца полюбить меня эти годы. Видит Богиня, я старалась, но он отвергал любые мои усилия. Я всегда была недостаточно хороша для его любви. Недостойна. И одной Богине ведомо почему. Эти мысли, разлившаяся в горле и сердце горечь заставили меня по-другому взглянуть на свою жизнь.

Когда я вернулась в имение, прошла в библиотеку, чтобы выбрать для Мисси книгу и почитать ей. Там я обнаружила советника. Мы не виделись четыре дня. Все свободное время я проводила у Мисси, никому не позволяя ухаживать за ней, развлекая ее рассказами о замке альфы и отборе. Сестра была еще слаба, но все быстрее шла на поправку.

Советник сидел в кресле у камина и читал. Увидев меня, отложил книгу, встал.

— Не хотела вам мешать, — улыбнулась я.

— Вы не помешали. Как ваши сестра и отец?

— Все хорошо. Мастер Хайгель сказал, что самое страшное позади.

— Значит, скоро мы можем вернуться в Волчьи Клыки, — кивнул советник.

— Я должна поблагодарить вас, Гервальд, — сказала вдруг я, испытывая к советнику безграничное тепло и чувствуя, как кровь шумит в ушах.

— Не стоит, — покачал он головой.

— Нет, прошу вас. — Я подошла ближе, испытывая небывалое волнение. — Вы поняли, как это важно для меня и попросили альфу прервать отбор, хотя были вовсе не обязаны.

Гервальд чуть наклонил голову, мне казалось, что в глубине его глаз сверкнуло пламя.

— Но вы ведь не смогли бы продолжать его. Нельзя было это допустить.

Я улыбнулась и, удивляясь собственной смелости, взяла руки советника в свои. Меня будто обожгло сухим жаром его кожи. Сердце выстукивало неровно и часто.

— Я никогда не смогу отблагодарить вас за доброту, — сказала тихо.

— Вы уже отблагодарили. — Увидев мой непонимающий взгляд, Гервальд пояснил: — Вы спасли мне жизнь.

— Спасибо, Гервальд. Сестра — это все, что у меня есть. И отец, — добавила я поспешно.

— Я понимаю. — Серьезно кивнул советник, ободряюще пожав мои пальцы. И я знала, что он действительно понимает, что это не пустые слова. — Мы с братом никогда не знали нашей матушки, она умерла при родах, нас воспитывали отец. Он больше не вступил в брак, слишком сильна была его рана.

— Как он… — Я запнулась, но все же продолжила: — Что с ним случилось? Если не хотите отвечать, не рассказывайте, — добавила поспешно. — Простите.

— Вам не за что просить прощения, Лири. Это не тайна. Отец стал жертвой Клана Чистокровных.

— Соболезную, — прошептала я. Гервальд кивнул.

— Когда отца не стало, мы с братом поняли, что наш род теперь держится только на нас. Мы с братом сделаем все друг ради друга.

— Я понимаю. Точно так же и  у меня с сестрой. Я чувствую, что должна защитить Мисси.

— От кого? — проницательно спросил Гервальд.

Я проглотила горечь в горле.

— От любого, кто захочет причинить ей зло.

«Пусть даже это и родной отец», — добавила мысленно.

— Такова участь тех, кто любит, — сказал советник тихо. Его глаза цветом напоминали расплавленный янтарь, стальные пряди в волосах серебрились от огня свечей. Я невольно залюбовалась его мужественной красотой. Советник чуть приблизился, и мне вдруг стало трудно дышать.

«Сейчас он меня поцелует», — мелькнула мысль, заставившая меня задрожать.

Я вдруг поняла, что хочу почувствовать прикосновение губ Гервальда, ощутить силу его объятий, узнать, как пахнет его кожа, прикоснуться к стальным прядям в его волосах.

Испугавшись своих собственных мыслей и желаний, я поспешно отпустила руки советника и, пожелав ему доброй ночи, взяла первую попавшуюся книгу и вышла из библиотеки.

— Я уезжаю, отец. Но лекарь пока что останется здесь.

Я зашла, чтобы попрощаться с отцом. Мисси я уже обняла, наказав ей вести себя осмотрительно и слушаться мастера Хайгеля. Лекарь сказал, что понаблюдает за состоянием больных еще неделю, хотя поводов для беспокойства нет.

Сестра не плакала, как в первый раз, отправляя меня на отбор. Она улыбалась и шепотом, стыдливо краснея, советовала присмотреться к советнику. Он зашел, чтобы познакомиться с ней, и очаровал Мисси с первых же слов своим галантным поведением. Нэнс же, казалось, в благодарность готова была рассказать советнику всю подноготную нашей семьи.

Я отдала Мисси ожерелье, которое мне подарил советник. Предупредила ее о чудесных свойствах украшения и велела ни в коем случае не показывать отцу. Я знала, что советник меня бы понял, и еще я была уверена, что Мисси помощь ожерелья сейчас нужнее, чем мне.

— Давно пора, — процедил отец. — Этот лис, советник, приходил вчера, чтобы засвидетельствовать свое почтение, — презрительно скривился он. — Как же! Он может обмануть кого угодно, но не меня! Знаю я, зачем он приходил! Все вынюхивал про Пустынную Розу да выспрашивал, как у нас идут дела. Проклятый волк! Весь в своего отца!

— Этот проклятый, как вы выражаетесь, волк, спас вам жизнь. Проявите хоть крупицу благодарности! — не выдержала я.

— Что я слышу, — протянул отец, проницательно взглянув на меня, — уж не симпатия ли звучит в голосе моей глупой Лири?

— Это называется искренняя благодарность. Жаль, что вам это чувство неведомо.

— Как ты разговариваешь со мной! — Скулы отца побагровели от гнева. — Убирайся! И не возвращайся без амулета! И убереги тебя Богиня от глупостей. Помни, что судьба Миссиоры в моих руках.

Я ничего не ответила, молча выйдя из комнаты отца и специально тихо прикрыв за собой дверь. Отцу не удастся вывести меня из себя.

Обняв Нэнс и попросив ее писать мне, даже если отец будет против, я вышла из дома. Советник уже был в седле. Прежде чем сесть на коня, я бросила взгляд на окна комнаты Мисси.

— Отбор не будет длиться вечность, — услышала понимающий голос Гервальда.

— В этот раз я покидаю сестру не с такой тяжестью на сердце, — ответила я. И это было правдой.

Мы ехали уже несколько часов по пустынной местности. До ближайшего городка, — Ристорда — где мы решили заночевать, оставалось около получаса езды, и мы дали лошадям отдых, пустив их шагом.

Пока мы были в имении Нарвана, зима уже вступила в свои права, став настоящей хозяйкой. Ночные снегопады намели высокие шапки сугробов, а мороз щипал щеки, заставляя глубже натягивать капюшон плаща. Советнику же, казалось, никакой мороз был не страшен. Он ехал без капюшона, а редкие снежинки, кружась, ложились ему на волосы.

— Вы странно задумчивы, — сказал вдруг Гервальд.

Я очнулась от назойливых, хороводом круживших мыслей.

— В Ристорде я хотела бы заглянуть к гадалке, — ответила честно.