* * *

– Такое впечатление, что у тебя появилась параллельная жизнь, – задумчиво сказала Настя. – Занятия пропускаешь…

– Я устроилась тут работать на одну фирму…

– Переведешься на заочное?

– Гм… надо подумать.

– А что за фирма, если не секрет?

– Доставка, – ляпнула я.

У Насти вытянулось лицо:

– Ты пиццу, что ли, разносишь?

– Да!

– Ну ты врешь, – сказала Настя, всматриваясь в мое лицо. – Явно врешь. А почему бы не сказать? Боишься, что я тебе составлю конкуренцию?

– Боюсь. Ты к ним придешь, меня сразу выгонят.

– Ну Даша, – сказала Настя обиженно. – Хорош прикалываться. Я с тобой серьезно разговариваю!

Тут зазвонил мой телефон, и я горячо поблагодарила маму за своевременное появление.

– Даша, – голос ее звучал необыденно, таинственно и одновременно звучно. – Ты не поверишь…

– Что?!

– Я приезжаю в Москву. В гости к другу!

В голосе ее слышалось торжество.

– Поздравляю, – пробормотала я. – А… где ты собираешься остановиться?

– Герман поселит меня в квартире брата. У брата квартира пустует, двухкомнатная в центре, представляешь?

– А Герман – это кто?

– А это мой друг, – голос мамы снова сделался таинственным и ушел в глубокое контральто. – Я вас познакомлю, ты же не против?

Я сказала, что очень рада. Хотя в сердце моем шевельнулась… ревность, наверное. Потому что для дурного предчувствия не было, конечно, никаких оснований.

* * *

Я нашла аккаунт Сэма на «Фейсбуке» – пользователь Семен Волков время от времени вывешивал смешные картинки, но о себе не писал ничего.

Я составила ему короткое письмо и целый час выверяла каждую запятую. Не навязчиво ли? Не оскорбительно ли? Не грубо? Не подобострастно? Наконец, когда все было готово и я поместила текст в окошко, чтобы отправить Сэму в личку, – мне вдруг пришла страшная мысль, что он может просто меня проигнорировать. Это будет унижение, которое надолго сделает меня инвалидом…

Я так и не отправила сообщение. Легла спать часа в два ночи, поставила будильник, чтобы идти на первую пару. И, что самое удивительное, утречком поднялась, собралась и пошла.

На скамейке неподалеку от остановки сидел Миша. Я заметила его издали и замедлила шаг. У ног Миши стоял чемодан и рядом большая сумка с книгами.

– Привет, – сказала я, стараясь держаться естественно. – Ну что, успокоил свою жену?

– Привет, – он улыбнулся. – Мы расстались.

И перевел взгляд на чемодан:

– После занятий пойду в общагу, вроде там есть какие-то шансы…

– Удачи, – пробормотала я.

– Спасибо.

Я повернула к своему корпусу. С каждым шагом мое смятение нарастало. С одной стороны, я радовалась за Мишу. Каждому здравомыслящему человеку понятно, что быть мужем Леры – слишком жестокое наказание за одну-единственную ошибку молодости. С другой стороны… я чувствовала, что имею прямое отношение к повороту его судьбы, а значит, вроде как за него отвечаю. Я в ответе за тех, кого приручила… что же теперь, личную жизнь ему устраивать?!

Но я начисто забыла о нем, когда увидела у входа в филологический корпус огромный блестящий мотоцикл. Мотоциклист снял шлем уже знакомым мне движением – он и медвежью голову вот так же снимал; из-под шлема показалось смеющееся лицо Сэма.

Девушки, торопившиеся на пары вместе со мной, одновременно замедлили ход: кто-то завязывал шнурки, кто-то ждал подругу, кто-то просто стоял, наслаждаясь солнечным днем.

– Привет, – меня разбирал нервный смех. – Я хотела тебе позвонить, но телефона-то не знаю…

– Запиши, – он вытащил свою трубку. – А еще лучше, скажи свой, я тебе перезвоню, у тебя высветится.

Мы обменялись телефонами на глазах трех десятков заинтересованных свидетелей.

– Ну что, ты решила свои срочные проблемы?

Я покраснела, как тысяча вареных раков:

– Да. Ты прости, мне страшно неудобно, я не хотела тебя обидеть.

Он прищурился:

– Я прислал тебе запрос на «Фейсбуке».

– Когда?!

– Сегодня с утра.

– А… я еще не видела, – я глупо и счастливо улыбнулась.

Сэм увидел кулон на моей шее:

– А это та самая штука, о которой ты рассказывала? Память отца? Которую ты потеряла?

– Нашла! – я засмеялась. – Нашла, представляешь!

– Я так и знал, что найдешь, – он серьезно кивнул. – А какие у тебя планы на сегодня?

– Н-никаких.

Он заговорщицки поманил пальцем:

– Я знаю одно место. Огромное хранилище старых самолетов под открытым небом. И я нашел там дыру в заборе…

– Сэм!

– Ага. Самолеты стоят в низине, вечером там туман… И когда закатное солнце его освещает… можешь себе представить? Ты сидишь в кабине, а вокруг… облака. Ты летишь. Помнишь, как у Экзюпери…

– Ты читал Экзюпери?!

Он сбился. Даже растерялся на мгновение. Провел ладонью по лбу:

– Ну да… А что такого? Так вот: сегодня по прогнозу ясный закат и легкий туман. Я перезвоню, будь готова к полету.

– Буду готова, – прошептала я.

Он кивнул, нахлобучил шлем и с великолепным ревом укатил по аллее. Я пожалела, что не ношу с собой свежих лимонов – чем-то надо было убрать с лица предательскую улыбку.

* * *

Самолеты. Туман на закате. Облака. Сент-Экзюпери. Никогда в жизни я не ждала так сильно, чтобы занятия поскорее закончились и наступил вечер.

– Чего это ты такая веселая? – с подозрением спросила Настя. – Знаешь, Миша этот, Васильев, твой знакомый, в общагу ушел от своей… Ты меня слышишь?

Я не слышала. В своих мечтах я уже была в кабине, и розовые облака клубились под стеклом, и Сэм сидел рядом, мы вместе держали штурвал, и наши руки соприкасались. Да! Никогда в жизни мне так не хотелось дотронуться до другого человека. Взять ладонь. Коснуться щеки. Сегодня мы будем сидеть рядом в салоне самолета, в облаках…

– Лебедева, тебе эсэмэска пришла, – ревниво сказала Настя. – От кого из двух?

Но эсэмэска была от мамы: «Дашенька, я в Москве! Люблю тебя!» К тексту прилагалась картинка: мама на вокзале, на фоне поезда, с огромным букетом роскошных цветов. Я отметила, что она поменяла стрижку, прическу, оттенок волос, что одета подчеркнуто стильно и даже, кажется, похудела. Мама улыбалась в камеру – при полном макияже. Ни одному из своих прежних мужчин она так не улыбалась.