Тристан сверкнул улыбкой:

– Как и я.

Говоря это, он посмотрел на лорда Диармайда, и Бранвен видела, как рука ивермана потянулась к кладивосу на его бедре. Это заметила и королева.

– Леди Бранвен, – сказала она племяннице, – почему бы тебе не сопроводить принца Тристана, чтобы дать ему возможность потанцевать и немного освежиться? – Королева Эсильта сжала локоть Бранвен, и она почувствовала неотложность исполнения этой команды. Этот конфликт должен быть ликвидирован, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля.

– Конечно, леди королева.

Противоречивые чувства бурлили в душе Бранвен, назначенной сопровождать Тристана, когда она поклонилась.

– Отличный план, леди королева, – сказал Тристан, расслабляя мышцы. – Спасибо тебе за твою доброту.

Он поклонился в пояс – ниже, чем это было необходимо для иностранного принца, – выказывая высшее почтение королеве. Бранвен подумала, что это ему зачтется. Затем Тристан добавил:

– Увидимся на поле боя, лорд Диармайд.

– С нетерпением жду этого, принц Тристан.

Бранвен снова взглянула на королеву. Музыка заиграла вновь.

– Не угодно ли тебе проследовать за мной, принц Тристан? – сказала она тоскливо. Тристан протянул ей руку. У Бранвен не было выбора, кроме как принять ее.

Она не могла не повиноваться своей королеве, так же как и Древним.

Когда она вела его к длинным столам, где стояли большие чаны с красным элем Тревы, барабаны и топот танцующих заглушили пронзительные звуки скрипки. В коридоре она заметила Кина, с суровым выражением лица бродящего среди иноземных послов. Губы Бранвен растянулись в небольшой полумесяц, когда она заметила рядом с Дубтахом излеченную Сиршу. Как только та выздоровела, королева Эсильта предложила ей работу в лазарете замка: женщине больше некуда было идти, и она была счастлива там работать.

Бранвен почувствовала на себе взгляд Тристана. Принц улыбнулся, заметив ее улыбку. Тут уж девушка была вынуждена перестать хмуриться.

– Кажется, я должна быть твоим хранителем, – шепнула она ему на ухо. – Еще раз.

– Не возражаю против того, чтобы быть хранимым тобою. – Он прижался к ней ближе, перешел на иверникский, и тело Бранвен словно охватил огонь – так же, как в тот день, когда она нашла его безжизненным на плоту.

– Здесь у меня нет выбора, – ответила она по-аквилански. Ей требовалась дистанция иностранного языка.

Тристан остановился и повернулся к ней.

– Нет выбора? – сказал он, тоже по-аквилански, немного смутившись. – Я думал, что в Ивериу у меня есть друг.

– Тантрис был мне другом. – Она иронизировала, несмотря на то, что пульс ее участился. – Он заставил меня поверить, что я спасла поэта, а не пирата!

– Я и есть поэт. Не пират. Но я еще и принц.

Когда он поглядел на нее, Бранвен почувствовала себя маленькой и беззащитной. Она не могла этого допустить. Она этого не хотела.

– В любом случае, ты лжец, принц Тристан, – возразила она. – Как ты очутился за бортом на самом деле? Мыл там ноги? И волны разрезали твой корабль пополам? – Ее гордость не позволяла ей спасовать перед ним.

«Проклятый керныве!»

– Я не лжец. Мой корабль был атакован пиратами, как я уже говорил. И во время схватки я был выброшен за борт. – Его дыхание щекотало пряди ее волос. – Но и ты лгала мне, просто Эмер. Ты, как я погляжу, знаешь по-аквилански больше, чем пару слов. – Тристан прижал ладонь к сердцу. – Но я все еще чувствую работу твоих рук вот здесь, и у меня нет другого пути.

Она вздрогнула:

– Почему ты не сказал мне, кто ты на самом деле?

– По той же причине, что и ты.

– Не по той же. Я боялась, что ты можешь использовать меня против короля Энгуса. Ты принц, клянусь Другим миром!

– Не понимаю, какая разница.

– Разница – как между днем и ночью. Ты знал, что керныве будут искать тебя. Как ты думаешь, что они делали с моим народом, пока тебя не нашли?

Тристан помрачнел.

– Я подозревал, что Марк может отправить поисковую партию, – сказал он с сожалением в голосе. – Мне нужно было покинуть Ивериу раньше, и я сожалею об этом, но я… я…

– Что? – потребовала ответа Бранвен.

Он поднял на нее глаза.

– Я нашел повод остаться.

Его слова ударили ее, словно обухом. Она непроизвольно сжала рукой шею.

– Тогда ты был невероятно эгоистичным, мой принц. – Бранвен едва не заплакала, вспомнив Грайни, сжимающую свою рваную куклу. – Теперь в Ивериу много новых сирот – из-за того, что ты остался. И если ты остался из-за меня… – она остановилась, пытаясь совладать со своим голосом: – …я виновата ничуть не меньше.

Неужели люди умирали, потому что они влюбились друг в друга? Но нет, любовь, основанная на лжи, вовсе не была любовью. Бранвен не могла это принять. Никак не могла.

Тристан нахмурился.

– Бранвен… Бранвен, пожалуйста…

Она резко развернулась, собрав все силы, чтобы не расплакаться. Она подвела бы королеву, потеряв самообладание перед всеми этими иностранными гостями.

– Пойдем, – грубовато сказала она Тристану. – Королева Эсильта попросила меня предложить тебе освежиться.

Она знала, что не поставит под угрозу доверие тети к этому принцу Керныва с его медовым языком.

Он молча последовал за ней.

В свете свечей чаны с пенистым красным элем на столах напоминали ей о крови. Это ее смущало. Бранвен не задумывалась об этом, но легенда гласила, что красный эль был королевским напитком. Король Энгус оказывал своим гостям почет, угощая их им.

Бранвен оглядела гостей и увидела дворян из Диведа и Меонвары, и даже из далекой Фризии. Всё это были претенденты на руку Эсси. А самое главное для них было заполучить могучего союзника. Муж Эсси станет законным наследником иверикского престола, и тот, кто завтра выиграет на турнире, изменит ход истории, сохранив власть и престиж своей страны.

Тристан тихо стоял рядом, когда Бранвен наливала эль в бронзовый кубок, а потом немного грубо предложила его принцу. Несколько капель брызнули на их пальцы. Красные капли резко выделялись на бледной коже.

– Благодарю. – Тристан стер каплю с ее руки, принимая кубок. Девушка изо всех сил старалась скрыть дрожь. Поднеся кубок к губам, он заметил: – В Керныве Лэлугус – праздник обрученных.

Бранвен сглотнула, отвела глаза и налила себе эля. Обручение было церемонией в начале периода перед свадьбой. Она не знала, зачем приехал Тристан. Не хотела знать.

Он пристально наблюдал, как она жадно пьет. Потом, прищурившись, сказал: