Чем дело кончилось, неизвестно: летопись говорит только, что дядья помирились с племянниками. Этому миру, вероятно, содействовал Ростислав Смоленский, покровитель обоих племянников — и Владимировича, и Всеволодовича; Ростислав в то время заключал союз с Изяславом Давидовичем и племянником своим Мстиславом Изяславичем против Юрия, которого только внезапная смерть уберегла от окончательного изгнания{383}. Ненавидимый князьями, Юрий еще больше был ненавидим гражданами киевскими, в глазах которых он был выродком из доблестной семьи Мономаха, потому что подобно Святославичам наводил половцев на Русскую землю; но всего более возбудил он нелюбье киевлян тем, что привел с собою суздальских дружинников, которым роздал должности на Руси и которые спешили обогатиться на счет граждан. Едва узнал народ о кончине нелюбимого князя, как не мог удержать своей ненависти; дворы его и сына его были разграблены, суздальские тиуны по городам и селам были побиты, имение их расхищено{384}.

Киевляне опять приняли Изяслава Давидовича, и на этот раз никто из Мономаховичей не вооружился на него. Что же была за причина? Мы видели, что ненависть к Юрию соединила Давидовичей и Мстиславичей — дядю Ростислава и племянника Мстислава: должно быть, в основании этого союза лежало условие, что Изяслав по изгнании Юрия получит старшинство; Ростислав Смоленский, уже однажды обративший тыл пред Изяславом, не хотел в другой раз вступить с ним в борьбу за Киев; Мстислав Владимиро-Волынский не имел никакой возможности принять на себя старшинство в роде Мономаха; задев господствующее тогда понятие о старшинстве дяди, он вооружил бы против себя и Ростислава, и особенно Андрея Юрьевича Владимиро-Клязьменского, который, будучи внуком Мономаха, считал себя старше Мстислава, правнука его; притом в собственной волости на Волыни Мстислав был окружен врагами — Владимиром Мстиславичем, Владимиром Андреевичем и Ярославом Галицким; после того можно ли было думать ему о соперничестве с Изяславом Давидовичем? Таким образом, разделение в роде Мономаха дало в другой раз возможность Святославичу достать старшинство.

Изяслав, идя на стол в Киеве, оставил в Чернигове племянника своего Святослава Владимировича, вследствие чего в роде Святославовом младшая линия Давидовичей исключала из старшинства старшую линию Ольговичей. Святослав Ольгович не имел более никакого права на Чернигов, уступив его Давидовичам, сперва старшему Владимиру, а потом даже младшему Изяславу; но что уступил дядя, того не хотел уступить племянник, Святослав Всеволодич. Узнав, что в Чернигове сидит Владимирович, оба Святослава, дядя и племянник, явились под этим городом; против них спешили из Киева Изяслав Давидович и Мстислав Волынский; однако дело не дошло до битвы, князья примирились, и Ольговичи получили снова старшинство в роде Святославовом: Святослав Ольгович сел в Чернигове, Святослав Всеволодич в Новгороде Северском, а несчастный Владимирович принужден был опять удовольствоваться Вщижем{385}. Вероятно, это дело было улажено по настоянию Мстислава Изяславича, который, кроме родства своего с Святославом Всеволодичем, находился к Мономахову роду точно в таком же отношении, в каком Всеволоди т к роду Святославову, и, след., защищая права последнего, он с тем вместе защищал и свои собственные.

Между тем на сцену действия выступает забытый князь Юрий Ярославич, один из потомков Изяслава, старшего сына Ярослава I. Воспользовавшись бессилием Мономаховичей, он вздумал возобновить свои притязания если не на старшинство между потомками Ярослава I, то по крайней мере на родовые волости — Туров и Пинск, из которых и вытеснил Бориса Юрьевича, сына Долгорукого. В. князь вместе с Ярославом Изяславичем Луцким, Ярополком Андреевичем, вторым сыном Андрея Владимировича Мономаховича, Рюриком Ростиславичем, сыном Смоленского князя, Владимиром Мстиславичем и галицкою помощию двинулся на Юрия, но не для того, чтоб возвратить Туров сыну ненавистного Долгорукого, но чтоб посадить там Владимира Мстиславича: вот почему Мстислав Волынский, находившийся во вражде с младшим дядею, и не мог участвовать в походе, вотпочему этотпоход и не был удачен, ибо изо всех князей, его предпринимавших, не было ни одного, который бы наследовал доблести Мономаховы: Юрий Ярославич заставил отступить союзников и удержался в Турове, а Борис умер в следующем году{386}.

Приязнь, которую обнаружил в. князь к Владимиру Мстиславичу, не могла нравиться Мстиславу Волынскому, представителю Мономахова рода на юге по своим личным доблестям; таким образом, рушился союз между Мстиславичами и в. князем, которым только последний и был крепок в Киеве. Но скоро он имел благородную неосторожность возбудить против себя могущественного князя галицкого Ярослава, покровительствуя двоюродному брату его несчастному Ивану Ростиславичу Берладнику{387}, изгнанному еще отцом Ярославовым Владимирком: Изяслав хотел посадить его на галицком престоле. Тогда Ярослав принужден был переменить всегдашнюю политику своего рода и соединился с Мстиславом Изяславичем Волынским. Вопреки советам родичей своих, князей черниговских, Изяслав начал один неравную борьбу и лишился Киева, куда Мстислав, боясь задевать господствующее понятие о старшинстве, перезвал вторично из Смоленска дядю Ростислава{388}. Изяслав Давидович, отказавшись прежде от Черниговской отчины и теперь лишенный Киева, видел себя без волости. «Не умирать же мне с голода или жить между половцами!» — говорил он{389}, и с толпами этих варваров опустошал Русь, бросаясь то на Чернигов, то на Киев, и нашел смерть свою в битве при Желани{390}.

Старик Ростислав княжил 7 лет в Киеве. Хотя Мстислав Волынский и уступил ему старшинство, однако раз происшедшее столкновение прав дядей и племянников вело к беспрестанным спорам между ними, и Мстислав не мог ужиться в мире с дядею, тем более что, взяв Киев под Давидовичем и отдав его дяде, он считал себя вправе требовать от последнего больших уступок. Летописец не сообщает нам подробностей о причинах войны, он говорит только, что Мстислав выехал из Киева, разгневавшись на Ростислава, и сильные речи встали между племянником и дядею; последний захватил несколько городов у Мстислава, тот хотел было силой противиться в. князю, но, видя, что родичи не хотят взять его сторону, оставил намерение; наконец, в 1163 году в. князь заключил мир с племянником, отдал ему захваченные города — Торческ, Белгород и Канев: последний вместо Триполя, который с 4-мя другими городами отдан был Владимиру Мстиславичу{391}. На следующий год умер Святослав Ольгович Черниговский, и старший стол занял, по всем правам, племянник его Святослав Всеволодич{392}.

В 1168 году умер в. к. Ростислав Мстиславич. Сыновья покойного тотчас отправили посольство к старшему двоюродному брату Мстиславу Волынскому звать его на киевский стол; с ними соединился и дядя Волынского князя Владимир Мстиславич, след., здесь в первый