Она удержалась от того, чтобы потереть затекшее бедро. Оставалось только гадать, что произойдет теперь. Гренвилл возьмет мальчиков и скроется в гостинице, спрятавшись в своих номерах? Это, вероятно, тоже было бы только к лучшему.

— Моя спина больше не выдерживает постоянной тряски, — пожаловалась миссис Мердок, ерзая на месте. — Не могу дождаться, когда наконец лягу спать. Но нам повезло, что Люсиль оказалась такой хорошей путешественницей.

Амелия улыбнулась девочке. Они осмелились дать ей имя. Новорожденной отчаянно требовалось имя — они не могли по-прежнему называть ее просто ребенком или малышкой, — и, как им казалось, леди Гренвилл понравилось бы имя Люсиль.

— Она — замечательная путешественница. — Амелия нежно погладила крошечную, покрытую пушком головку. — При таком темпе мы, вероятно, окажемся в Лондоне завтра вечером, если, конечно, не потеряем колесо или не произойдет чего-то другого в этом роде.

Доехать от Лендс-Энда до Лондона за два дня представлялось практически невозможным, особенно для такой вереницы экипажей. Создавалось ощущение, будто Гренвилл очень торопился добраться до города, но Амелия даже не догадывалась, чем вызвана эта спешка.

Она увидела, как дверца огромной черной кареты Гренвилла распахнулась. Сердце Амелии гулко стукнуло. Саймон показался из экипажа, одетый в длиннополое пальто. На красивом лице графа застыло привычное бесстрастное выражение.

Острая боль внезапно пронзила Амелию. Ее тело томительно заныло. Он был притягательным, красивым мужчиной. «Неужели так будет всегда?» — в отчаянии спрашивала себя Амелия. Неужели она вечно будет смотреть на него, ощущая это страстное желание? Но чего именно она так неудержимо желала?

Амелия боялась ответить на свой собственный вопрос; она знала, что должна выбросить подобные мысли из головы!

Но ее так влекло к нему… Даже следуя за его огромной каретой в маленьком экипаже, Амелия тонко чувствовала то небольшое расстояние, что отделяет ее от Саймона. Какая-то частичка ее предвкушала их следующие мгновения наедине, и не важно, что Амелия пыталась гнать от себя беспокойную мысль: это определенно случится, причем очень скоро. Если она считала минуты — секунды — до их следующего разговора, как она могла справиться с работой его экономки? А ведь она подумала, пусть даже на мгновение, что Гренвилл хотел сделать ее своей любовницей!

Как же смешно и глупо это было!

Возможно, если Амелия будет держаться как можно более официально, если она приложит все усилия, чтобы забыть прошлое — а заодно и поведение Саймона в его покоях после похорон жены, — ей удастся успешно освоиться в роли экономки. Может быть, ее страстное желание угаснет и умрет. Она должна сосредоточить все свое внимание на причинах, побудивших ее поступить на это место. Сыновья Гренвилла нуждались в ней, и Амелия уже полюбила мальчиков. Кроме того, ее внимание требовалось бедной малышке — внебрачному ребенку леди Гренвилл! Амелия успела полюбить и эту крошку. Да и кто не привязался бы к столь прелестной малютке?

Она взглянула на новорожденную, которая как раз окончила свою нехитрую трапезу и теперь широко зевала. Амелия улыбнулась ей и вернулась к грустным раздумьям.

Помнится, в самый разгар их безрассудного романа Саймон не умел держать руки при себе. Если она и знала что-то про него наверняка, так это то, что Саймон Гренвилл был очень пылким, страстным мужчиной.

После похорон Элизабет он пытался соблазнить ее. Амелия не уставала спрашивать себя, как же ей следует расценивать эти факты. Он избегал собственной жены — но он пытался поцеловать ее.

Это вовсе не означало, что Саймон желал ее, твердила себе Амелия с такой убежденностью, которую только могла в себе найти. Даже размышлять о чем-то подобном было опасно! Она ведь не хотела, чтобы он по-прежнему вожделел ее? Это могло бы обернуться такой неловкостью…

Если бы Гренвилл страстно желал ее, разве обратился бы он к ней с просьбой стать его экономкой? Он соблазнил бы ее или предложил стать его любовницей.

— Не могли бы вы отдать ребенка гувернантке и помочь синьору Барелли успокоить мальчиков?

Амелия напряженно замерла, услышав тихий приказной голос Гренвилла и встретившись с его пристальным взглядом сквозь окно кареты. Граф без улыбки открыл ей дверцу. В это мгновение Амелия смутно услышала, как лакей в смятении вскрикнул.

Прикусив губу, не в силах унять колотящееся сердце, Амелия передала ребенка миссис Мердок. Гренвилл держался теперь с ней так церемонно и отстраненно.

Но вдруг он неожиданно взял ее за руку. Ощущая его крепкую ладонь, она вышла из кареты. Он отпустил ее кисть и жестом показал на дверь гостиницы, около которой Уильям и Джон, радостно крича, бегали, играя в салочки. За мальчиками гонялись, задорно тявкая, две невесть откуда взявшиеся собачонки.

При виде мальчиков у нее как будто камень с души упал. Она была счастлива, что они пребывают в таком хорошем настроении.

Да и Гренвилл, похоже, тоже был рад — глядя на своих сыновей, он улыбался. Сердце Амелии тяжело перевернулось в груди.

Потом граф обернулся к ней, и улыбка исчезла с его лица.

— Надеюсь, вы не слишком утомились. Прошу прощения за то, что этот день оказался таким длинным и напряженным.

Амелии вдруг захотелось, чтобы он сбросил эту маску работодателя.

— Я молода и здорова, — улыбнулась она. — И поэтому мне совсем нетрудно путешествовать двенадцать часов, сидя в карете, но миссис Мердок дала мне понять, что ее беспокоит спина.

— Мы остановились, чтобы сменить лошадей, — объяснил он Амелии, оборачиваясь, чтобы снова взглянуть на мальчиков.

— Да, понимаю. Но я немного волнуюсь за нее, Гренвилл, — пояснила девушка.

Граф резко обернулся к ней:

— Меня не волнует гувернантка. Я спрашиваю о вашем самочувствии. — Гренвилл взглянул ей в глаза. — Я не хочу причинять вам неудобство, Амелия.

Девушка не ожидала, что Гренвилл обратится к ней с излишне формальным «мисс Грейстоун», это было бы нелепо, но теперь он уже не вел себя как ее работодатель. И Амелия почувствовала облегчение, совершенно неуместное в этой ситуации.

— Со мной все в порядке, — опять улыбнулась она. — Хотя, признаюсь, я устала. И проголодалась.

Несмотря на то что они взяли с собой в дорогу корзины с едой, Амелия сейчас действительно умирала с голоду.

— Завтра нас ждет такой же долгий и напряженный день, — пояснил Гренвилл. — Вы сможете выдержать?

Амелии оставалось только гадать, чем вызвана такая спешка.

— Разумеется, смогу.

— А ваша матушка? — Граф посмотрел мимо Амелии.

Гарретт помог миссис Грейстоун выбраться из кареты, и они направились к ним. Амелия повернулась к Гренвиллу:

— Мама в восторге от того, что мы возвращаемся в город. Она проспала половину пути.